Девушка закричала. Нет, это выглядело как крик, но звуки приглушенные, как мяуканье мартовской кошки за стеклопакетом. Так бывает, когда пытаешься кричать не на выдохе, а на вдохе. Она оперлась на колени наклонив голову, больно боднув меня головой в причинное место, пока вставала. Далее она умчалась с бутылкой куда-то в закрома магазина, Айдун только и успел потесниться, пропуская паникующую дочь.
Я так и застыл, опершись спиной о стену, с раскоряченными ногами. Я пытался придумать что сказать, но оба моих потока, способные просчитать почти любой диалог на несколько реплик вперед, пасовали.
Айдун посмотрел мне в глаза и направился в мою сторону. По его лицу совершенно невозможно было определить что он сейчас сделает. Я сталкивался с ним пару раз еще подростком, когда он приходил в школу или, когда он подменял своих женщин в магазине. Да, именно женщин во множественном числе. Природа так и не одарила его сыном. Десять дочек.
Я лишь приоткрыл рот и замотал головой, пока на меня наступал отец семейства.
Айдун бодро подошел к табуретке, на которую становилась Котик, поднял ее своей лпищей и… и отставил в сторону, а потом снял с полки еще один пыльный бутыль меренге.
- Хороший выбор, парень. С тоником бери. – Сказал он с очень тяжелым акцентом. – Он снял с другой полки тоник и подошел с товарами ко мне. Да вы сговорились сегодня, что вам за стойкой не стоится?
Мужчина взял меня под локоть, помогая отлипнуть от стены. Я уже встал на ноги, но он все еще не отпускал мою руку.
- Я тебе расскажу про гостеприимство. – Начал он, глядя мне прямо в глаза. – Гость – это святой человек, он главный в доме, после хозяина. – Добавил он после паузы. – Меренге – это хороший алкоголь, у нас, кстати, он настоящий. – Причислил он меренге к мужскому полу.
Айдун потянул меня за локоть, сопротивляться не было никакой возможности. Я просто пошел за ним.
- Но я предлагаю выпить тебе хорошего вина. Я сам делаю.
Он провел меня в помещение за стойкой, отделенное занавеской от общего помещения. Тут стоял кальян и тарелка с виноградом.
- Котик, принеси вина мне с гостем! – Проорал он так, что у меня брови поползли на лоб, а глаза округлились. Это был такой командный тон, которого я не слышал сегодня даже от того неизвестного офицера, командовавшего захватом двух преступников. – Располагайся. – Сказал он мне спокойным тоном, указывая на подушки.
Ровно через минуту в комнатушке показалась Котик с графином и двумя стаканами. Она расставила все на столе и собралась уходить.
- Сядь. – Коротко скомандовал ей отец.
Котик кинула взгляд на кальян, и тут же опустилась на подушку. Я отметил про себя эту странность, но мысли мои сейчас были заняты отнюдь не этим.
Он поднял стакан с вином.
- Я помню тебя, парень. Ты тот самый вундеркинд, который доводил всех учителей до слез. – Он усмехнулся.
- Не всех. – Внезапно даже для себя, возразил я.
- Да, святая была женщина. Царство ей небесное. Химия. – Он сразу догадался кого я имею в виду.
Это единственная учительница во всей школе, которая была способна удовлетворить мою безмерную дотошность к мелочам. Ее боялись все ученики, как огня. Говорила она всегда очень тихо, на ее уроках стояла мертвецкая тишина, которую не нарушал ни хулиган Костян, ни зазнайка я. Только у нее получилось по-настоящему заинтересовать меня своим предметом. Жаль, что продлилось это всего два года. Она научила меня выращивать кристаллы, синтезировать кислород и… делать взрывчатку. Нет, последнему напрямую она меня не учила, но заметив мое любопытство в этой теме, не препятствовала.
Меня очень поразил ее подход. На первом же уроке она раздала листочки и попросила написать, как мы считаем где пламя горячее: у основания, или на язычках. Я тогда написал, что у основания, и описал свои размышления по этому поводу, насколько смог. Даже сейчас у меня в голове не укладывается как я мог так ступить, но ведь просто никогда не задумывался, да и не совал руку в самое пламя. Хотя костры мы палили чуть ли не каждый день. С того самого дня наша дружба и началась. Она снабжала меня медным купоросом, которым я чуть не отравил всю семью, просыпав его в сковороду с картошкой; квасцовой солью, с помощью которой я выращивал на оторванных у сестры волосах кристаллы; лакмусовой бумагой, которую я, к своему стыду, потом сменял на игрушечный пистолет и много чем еще.