университета и частью — в рукописный фонд библиотеки Митчела (Сидней).
Потом с Робертом Владимировичем мы побывали в обеих библиотеках, и с его помощью я
получил разрешение познакомиться со всем, что меня интересовало.
Среди материалов, собранных Маргаритой Робертсон, неожиданно оказалась отдельная папка с
дневниками и воспоминаниями Ольги Николаевны — младшей сестры Мак-лая, умершей на семь лет
раньше брата. Судя по всему, она тоже думала о книге.
Самое любопытное в воспоминаниях Ольги Николаевны — довольно подробный рассказ о семье и
родословной Миклух. До сих пор эта сторона биографии ученого нам была известна только в общих
чертах.
Есть в записках Ольги Николаевны и рассказ о происхождении фамилии Миклухо-Маклай.
* * *
Везде, куда бы ни забросила судьба Маклая, он повсюду возил с собой четыре книги: повесть Го-
голя «Тарас Бульба», томик стихов Мицкевича, трагедию Гёте «Фауст» и роман Чернышевского «Что
делать?». Но это были не просто его любимые произведения, в которых он в течение всей жизни нахо-
дил отзвук своим мыслям и чувствам. Каждая из этих четырех книг для Маклая значила гораздо
больше.
Его родной дядя Григорий Ильич, старший брат отца, учился и в молодости дружил с Николаем
Васильевичем Гоголем, который очень интересовался семейными преданиями Миклух. Их дальний
предок Охрим Макуха был одним из куренных атаманов в войске Запорожском. Вместе с ним за
освобождение Украины от польского засилья воевали три его сына: Омелько, Назар и Хома. Средний
из них, Назар, влюбился в шляхетную панночку и, предав казаков, перешел на сторону поляков, с
которыми укрылся в осажденной запорожцами крепости. Опозоренные перед товариществом
Омелько и Хома решили выкрасть брата-предателя из крепости, чтобы судить его казацким судом.
Уже покидая крепость, они вдруг натолкнулись на стражников. Уклониться от схватки было
невозможно, и Хома кинулся на поляков, крикнув брату, который тащил на спине связанного Назара:
«Уходи, я их задержу!» В неравном бою Хома погиб, но Омельку с пленником удалось уйти. За
предательство и смерть младшего сына Охрим собственноручно казнил Назара.
Этот эпизод и послужил Гоголю поводом для создания образа Тараса Бульбы. В своей повести он
использовал и слова, которые Мик-лухи передавали из поколения в поколение, приписывая их
Охриму: «Нет уз святее товарищества! Отец любит свое дитя, мать любит свое дитя, дитя любит отца
и мать. Но это не то, братцы: любит и зверь свое дитя. Но породниться родством по душе, а не по
крови, может один только человек».
Не менее замечательной личностью был и правнук Охрима, казак
Степан Макуха, прадед Миклухо-Маклая, который носил прозвище Махлай, что по-украински
значит «вислоухий» или «недотепа». Во время русско-турецкой войны при взятии Очакова Степан,
командовавший конной сотней, отличился. За военную смекалку и беспримерное геройство ему
пожаловали чин хорунжего и по ходатайству генерал-фельдмаршала Румянцева-Задунайского
даровали дворянство. По этому случаю Степана вызывали в Петербург, где его принимала сама
императрица Екатерина II. Она лично преподнесла ему дворянскую грамоту и повесила на шею ленту
с боевым орденом Владимира I степени.
Но казак оставался казаком. Подписывая казенные бумаги, по обычаю запорожцев рядом с фами-
лией он должен был ставить и свое прозвище: хорунжий войска Запорожского, царской милостью
дворянин, казак Степан Макуха по прозвищу Махлай. Называть себя недотепой в казенных бумагах
Степану, конечно, было не особенно приятно. Да и фамилия по-дворянски не звучала. Что такое
макуха? Жмых значит, выжимки масличных семян.
И Степан переделал чересчур плебейскую «Макуху» в «Миклуху», а «Махлая» — в непонятное
«Мак-лай» и для большей оригинальности стал писать их через черточку.
Ту прадедовскую подпись и взял себе в качестве фамилии Николай Николаевич, несколько
переиначив первое слово — Миклухо. Еще на первом курсе Петербургского университета он попал
под надзор царской полиции и вскоре был вынужден бежать за границу. Поэтому и сменил фамилию
— чтобы потом можно было вернуться в Россию, не опасаясь слежки.
Николай Ильич, отец Маклая, был дворянином Стародубского уезда Черниговской губернии без надела,
то есть без родового поместья. Екатерина II дала Степану дворянство и наградила его высоким орденом,
но деревню под Черниговом, из которой происходили Миклухи и где был когда-то хутор Остаиа Макухи,
отца Степана, со всеми угодьями и людишками подарила во время закрепощения украинского
крестьянства своему фавориту графу Орлову. Так что вольные казаки Макухи превратились в крепостных,
стали быдлом, и только одну их ветвь по линии Степана спасла от злой участи дворянская грамота. Но эта
грамота не помешала графу Орлову отнять у Степана «на законном основании» отцовское наследство, и
все Миклухи потом добывали себе средства для жизни либо службой в армии, либо трудом мелких
чиновников. Илья Захарович, отец Николая Ильича, был офицером Низовского полка и совершил
кампанию 1812 года в чине премьер-майора. Тяжело раненный в сражении под Березиной, он в 1813 году
демобилизовался и жил на пенсию по инвалидности. Умер он, когда его младшему сыну Коленьке шел
второй год, в 1820 году в Стародубе.
Рано потеряв отца, Николай Ильич, как и его старший брат Григорий, учился в Нежинском лицее, за-
рабатывая деньги на учебу частными уроками. Лицей он закончил с отличием и мечтал получить высшее
техническое образование. Для этого нужно было ехать в Петербург, но денег на дорогу не было, и весь
путь от Черниговщины до столицы Российской империи юноша проделал пешком. В Петербурге ему
повезло, посчастливилось просто удивительно.
Слоняясь по набережной Невы без гроша в кармане, голодный и немытый, он уже ни на что не на-
деялся, думал только, где бы заработать хоть на кусок хлеба. Вдруг его кто-то окликнул по-украински:
— Эгэй, хлопчэ!
Смотрит — разодетый в пух и прах панич. Лет семнадцать — восемнадцать, как и ему, Николаю. Стоит,
поигрывает тросточкой, улыбается.
Николай обрадовался: земляк, значит, раз окликнул по-украински. И стыдно стало перед расфранчен-
ным барином, вспомнил, в каком он виде. Но коль зовут, надо подойти.
— Здрастуйтэ...
— Здоров будь! А ты звидкы?
— 3 Чорнигивщыны.
— Чорнигивськый? Та нэвжэ? А я тэж чорнигивськый. Чув про Чэр-воный Риг?
— Од нас цэ нэдалэчко, я из Стародуба.
— Ну, то щэ раз здоров будь, зэм-лячэ! — И руку протянул, смеется весело. — А я бачу картуз Ни-
жынського лицэю и сорочку вышы-ту, то думаю, мабудь, зэмляк мий. А воно так и е. Цикаво!
Как говорит в своих записках Ольга Миклуха, эта случайная встреча на набережной Невы и решила
судьбу Николая Ильича.
Паничем с тросточкой оказался граф Алексей Константинович Толстой — будущий знаменитый рус-
ский поэт и, как называл его император Александр II, «ходатай по делам малороссиян». Его матерью была
Анна Алексеевна Перовская — внучка последнего украинского гетмана Кирилла Разумовского, а отцом
граф Константин Петрович Толстой, который в жизни сына, однако, не играл никакой роли. Анна
Алексеевна развелась с ним сразу же после рождения ребенка, и больше в их доме он никогда не бывал.
Шести недель от роду будущего поэта увезли из Петербурга на Украину, где его воспитанием зани-
мался Алексей Алексеевич Перовский, родной брат матери, известный в то время писатель, выступав-
ший в печати под псевдонимом «Антоний Погорельский».
Потом девятилетнего Алешу Толстого снова привезли в Петербург и ввели в круг детей,
составлявших ребячью компанию цесаревича Александра — будущего императора Александра II.