Бет усмехнулась.
– Я обо всём уже договорилась. Я отправляюсь с первой группой.
Вивьен моргнула. Ну да, если ты спишь с кэпом, этого еще недостаточно, чтобы бортовую политику определять.
– Значит, в твое отсутствие Айян Али за пилота останется?
– Думаю, ей особо негде будет развернуться. – Бет Марбл показала на боковой экран, где теперь была четко обрисована дуга поверхности Глории. – Нам нужно пристыковаться вон к тому бугру Паутины. Как сохранить неподвижность, понятия не имею.
– А Редвинг? Может, в тех таинствненных глорианских сообщениях содержалось какое-нибудь указание?
Клифф Каммаш вошел на мостик, услышал последнюю фразу и фыркнул.
– Капитаны – это такие люди, которые не доросли до понимания своей божественности.
Они хмыкнули, покивали, потом Бет сказала:
– Клифф отправляется со мной. У нас опыт экспедиции в Чашу есть.
Вивьен согласилась, понимая, что годы, проведенные в Чаше, отделили элиту от новоразмороженных, а она не на той стороне этого раздела, чтобы спорить.
– Кто еще? Вы этого паука на полном серьезе решили забрать? В смысле он же еще растет.
– Такие пауки в Чаше живут, но с его генами поработали. Его зовут Анорак. Тут спорить нет смысла. Птицы бы нам не позволили из Чаши улететь, не договорись мы с ними об этом. Другие жители Чаши нам тоже понадобятся. Но, Вивьен, не получится толком собрать экспедиционную группу, пока четкого плана не разработаем.
На этом разговор окончился.
Редвинг наблюдал, как увеличивается система Глории на экраностене. Вальс двух миров был ритмичен и изящен: они обращались вокруг центра масс и, в свою очередь, летели по орбите вокруг звезды.
Астроартилект комментировал успокаивающим дружелюбным голосом с предпочитаемым Редвингом среднеатлантическим акцентом.
– Ранее считалось, что при столкновениях крупных небесных тел такого рода единственными результатами могут стать аккреция или выброс – то есть два тела либо разделятся, либо сольются воедино; не исключалось, что останется диск обломков. Сравнительно недавно на Земле выяснили, что допустима и еще одна альтернатива – образование двойной планеты. Объекты остаются практически невредимы, но обращаются после этого по связанным орбитам.
Редвинг собирался было перебить, но ИИ продолжил:
– В некотором смысле родной мир человечества именно таков. Луна стабилизирует вращение Земли и регулирует биологические циклы. Две планеты примерно одинаковой массы станут выполнять друг для друга аналогичную функцию. Впрочем, их идеальное расположение на общей эксельсианской орбите подталкивает к построению новой гипотезы.
– Ты хочешь сказать, что система искусственного происхождения, – проговорил Редвинг, когда артилект сделал многозначительную паузу.
– Действительно. Итак, мы снова, как и в Чаше, имеем дело с крупным искусственным проектом.
Редвинг поразмыслил.
– В нашей культуре многое определяет наша собственная маленькая Луна. Мифы, религиозные концепции, предания, в конечном счете – наука. Всё это было связано с мрачным соседним миром. Насколько обширнее соответствующий культурный слой у глорианцев? Они ведь в небе должны видеть океаны, континенты и леса. Каждую ночь, невооруженным глазом.
Довольно. Пролет заканчивался, дальше придется иметь дело со множеством проблем: модуль логистики, капсулы-инкубаторы, оживление новых спящих, биотех-палубы, управление маневрами парковки. Для всего этого требуются запчасти и техподдержка, но старых добрых атомов в обрез.
Магнитные поля «Искательницы солнц» имели форму исполинской пасти диаметром более сотни километров. За последние годы, проведенные в неустанном торможении, они исполняли функцию зонтика или парашюта, противостоящего буре. Корабль сбрасывал энергию, летя в пять тысяч раз стремительнее первых путешественников, возвращавшихся с Луны на Землю. Космонавты древности могли рассчитывать на содействие атмосферы, торможение о которую переводило момент импульса в тепло. «Искательница солнц» полагалась только на кисейно-тонкую плазму. Но кисея эта раскинулась на световые годы. В межзвездном пространстве таранник заглатывал ежедневно добрую тонну водорода, ионизировал, разогревал, изрыгал с противоположного конца. Более тяжелые ионы поступали внутрь, использовались в принтерах и для построения бортовой биосферы. Однако, если принтерам требовался, скажем, индий, могли возникнуть проблемы: этот элемент редок. Как, в общем, и почти все тяжелее азота.
«Искательница солнц» семьдесят лет от Чаши до Глории пролетела отнюдь не герметичной. Она собирала урожай. За века до того высокоэнергетическая промышленность разработала технологии сбора желаемых ионов в термоядерных реакторах. «Искательница» скопировала этот подход и масштабировала его на колоссальные расстояния: серебристая, изящная, словно рыба длиною более четырех сотен метров, она просеивала плазму и нейтральную материю, сортировала и запасала определенные молекулы в приемниках корабельных принтеров. А опасный мусор отбрасывала в межзвездные бездны. Всем этим занимались артилекты, чья эволюция тщательно направлялась в сторону аналогии такого занятия с человеческой рыбалкой. Своего рода спортом.