— А ты когда-нибудь устраивала подобные шалости?
— Ничего значительного, хотя я признаю, какой превосходной была твоя идея, — она посмотрела на меня с озорной улыбкой. — Хотя я тоже приняла участие в нескольких шалостях.
— Каких?
— Когда я училась в колледже, то подрабатывала в компании канцелярских товаров. Моя работа заключалась в том, чтобы принимать заказы от клиентов и отправлять их в отдел грузоотправителей. Я работала с тремя парнями, и все мы сидели в кабинках рядом друг с другом. Там был один парень по имени Терри, у которого была какая-то кукла в военной форме, сидящая на столе. Если кто-то из нас говорил что-то, что он не хотел слышать, он тянут за веревочку у куклы, и она выстреливала в нас водой.
Адриан отхлебнула чая и усмехнулась.
— Однажды утром, когда Терри пришел на работу, на том месте, где обычно сидела его кукла, стояла полароидная фотография. На ней была его любимая игрушка без мундира, но в прекрасном розовом платьице. Рядом была записка.
«Если ты хочешь когда-нибудь увидеть его снова, напиши обещание в письменной форме, что больше никогда не дернешь за веревочку на игрушке».
Я расхохоталась, представляя себе то, что она рассказала.
— Терри был в истерике, — продолжила Адриан. — Он не знал, кто взял его Долли, но всем объявил, что игрушка редкая, коллекционная, выпущена ограниченным тиражом; и он хотел ее обратно.
— И он получил ее?
— Да! — сказала Адриан с торжествующей улыбкой. — Но только после того, как на доске объявлений повесил письменную клятву, что больше никогда не дернет за веревочку.
С полными животами мы вернулись на дорогу, на которой пробка уже рассосалась. Я снова села за руль, потому что нуждалась в том, чтобы занять себя чем-то. Чем ближе мы подъезжали к Новому Орлеану, тем беспокойнее я становилась. Я начала злиться на других водителей и даже показала нескольким свой средний палец.
Адриан схватила меня за руку в один из таких случаев.
— Дорогая, ты не можешь все время злить водителей, кто-то может выстрелить в тебя.
— Это — не Калифорния, это — Луизиана. Они просто столкнут с дороги в кювет.
Адриан снова приклеилась к стеклу, любуясь пейзажами и часто восхищаясь ими вслух. Я ехала в основном молча, а мышцы моего живота стягивало судорогой все сильнее и сильнее с каждой милей, которая приближала нас с дому семейства Тейт. Когда мы свернули со скоростной трассы, я заехала на стоянку и вышла из машины, чтобы покурить. Адриан не возражала.
— Если это заставит тебя чувствовать себя лучше, то мы могли бы проехать дальше и снять номер в гостинице, — сказала Адриан, становясь рядом со мной и растирая напряженные мышцы моей шеи.
— Мама даже слышать об этом не захочет, — сказала я с кривой усмешкой. — Она хочет нас всех собрать под одну крышу.
— Я не могу заставить тебя перестать беспокоиться, но я очень надеюсь, что ты не будешь беспокоиться на мой счет. Все будет в порядке, не переживай.
Ее слова успокоили меня… немного. Это всего только на неделю, — пела я в своей голове, когда проезжала последние восемь кварталов до своего дома. Мы обе были очень тихими, когда спускались вниз по нашей улице. Я знала, что Адриан слышит каждую мысль в моей голове и посвящена во все воспоминания, которые мелькали в ней. Мне не нужно было говорить, что старый дуб, возле которого мы проезжали мимо, был первым деревом, на которое я залезла. Каждый старый дом в округе вытаскивал из моей головы память о нем. Вот дом Териот, с крыльца которого я упала и выбила зуб. Несмотря на эту травму, я провела много времени на этом крыльце, играя в Rock’ Em Sock’ Em Robots{22} с Кевином — моим приятелем. Старый дом Кроуфорд заставил улыбнуться меня. Мы с Джиной Кроуфорд кое-чем занимались в их дворе за кустами азалии.
Но больше всего воспоминаний возникло, когда показался дом Тейт. Он выглядел так же, как и тогда, когда я покинула его. Большой деревянный каркасный дом был окрашен в глубокий темно-серый цвет с темно-зеленой отделкой. Старые качели немного раскачивал ветер. Мамины растения были связаны и накрыты пластиком, чтобы защитить их от мороза. Окна моей старой спальни светились мягким светом, приветствуя мое появление дома и заставляя меня чувствовать себя теплее, несмотря на пасмурный день. Но когда мы остановились на подъездной дорожке, я обнаружила, что мне чрезвычайно трудно выйти из машины. Моя мать, спускающаяся по ступенькам дома моего детства, привела меня в чувство. Как только я вышла из машины, она стиснула меня в своих объятиях.