— Нет, там все хорошо, взломов больше не было.
— Но?
— Ирис сегодня утром в баре нашла другую куклу. Она была одета в ткань от твоей рубашки…
— И?
— Ее нога была сломана.
— Какая нога?
— Я спросила у Ирис то же самое, — ухмыльнулась Адриан. — Это была левая нога.
— Ха! У меня правая нога сломана, и кукла здесь не причем.
Адриан закатила глаза: — Тем не менее твоя нога сломана.
— Правильно, но это не имеет никакого отношения к кукле пупу.
— Кукле вуду, — исправила Адриан.
— Нет, пупу, потому что эти куклы не что иное, как фигня, если ты не веришь в ее власть.
— Ты права, — сказала Адриан, но я могла бы, глядя на ее лицо, сказать, что мой аргумент не очень-то ее успокоил.
— Это совпадение, любовь моя. Кроме того, ты прекрасно знаешь — насколько я тупа, рано или поздно это обязательно произошло бы.
— Это реально обнадеживает.
Мы собрались вокруг минивэна, а мама и Ванда спорили — кто из них поведет машину.
— Давайте, я поведу, — предложила я. Они повернулись ко мне и посмотрели на мои ноги, а затем возобновили спор. Мама четко заявила, что это ее машина и она ее поведет.
Мы с Адриан забрались на заднее сиденье машины. Ванда, которая не была католиком, перекрестилась и села вперед на пассажирское сидение. Я наклонилась к Адриан и прошептала ей на ухо:
— Пристегни ремни, и тебе, возможно, захочется закрыть глаза, — мы выехали из гаража и поехали вниз по подъездной дорожке, а я уже чувствовала себя как в Mach — 5{25}.
Поскольку Новый Орлеан находится ниже уровня моря, его дороги — одни из самых худших в стране. Но что еще хуже — так это дубы. Они растут здесь веками, и их корни растут под дорогами, добавляя им деформации. Большинство водителей проявляют осторожность при движении по таким дорогам, но моя мама — не большинство. Мы пролетели в воздухе по крайней мере три раза, прежде чем добраться до главной дороги. Подвеска фургона скрипела и стонала от таких злоупотреблений.
— Мама, полегче. Помни, что моя нога уже сломана!
Она повернулась, посмотрела на меня и извинилась. Мы все трое закричали от ужаса, потому что она отвернулась от дороги. А когда мама выехала на окружное шоссе, Адриан вспомнила о данном мной совете и спрятала свою голову на моем плече. Рассказывая и показывая местные достопримечательности, мама поворачивала голову в их сторону, и колеса от машины тоже поворачивались в ту же сторону. Машина хаотично меняла полосы, заставляя другие автомобили сворачивать в стороны, чтобы не врезаться в нас. Сигналы гудели, шины визжали, Ванда молилась вслух, а мама ехала дальше, не обращая ни на кого никакого внимания.
Когда мы приехали в торговый центр, Ванда вышла из машины на шатающихся ногах и взглянула на меня.
— Когда мы начнем спорить о том, кто повезет нас домой, вы поддержите меня, или у тебя будет сломано больше, чем одна нога.
Я не поняла: или она угрожала мне сломать еще что-то, или предупреждала меня, что мама убьет нас всех?
Войдя внутрь торгового центра, мама и Ванда отправились искать информационный центр, где хранились коляски.
— Эй, Адриан, посмотри на это!
Я побрела к ближайшему магазину, надеясь, что они отвлекутся и забудут о коляске. Уловка сработала, но очень ненадолго, а потом мама как собака, унюхала их, и моя задница тут же оказалась прикована к одной из этих колясок.
Я ехала с угрюмо-капризным выражением на лице. Лишенная независимости, я стала предметом прихоти моего водителя. Этим водителем была Маргарет Тейт. Коляску она вела так же, как водила машину. Мы врезались во все стены, двери, скамейки и глупых пешеходов, которые имели неосторожность оказаться возле нас.
Но самым худшим было то, что она завалила меня одеждой, которая по ее мнению выглядела бы на мне замечательно.
Адриан — моя любовь, мое сердце и мой конченый предатель — с удовольствием наблюдала за всем этим и, судя по ухмылке, наслаждалась моим нескончаемым спором с мамой.
— Я ненавижу розовый!
Мама поднесла мне еще один свитер для оценки.
— Ненавижу свитера под горло!
Она не поняла моих намеков и подняла перед моим носом еще один.
— Ненавижу цветочные принты!
— Хайден!
— Мама!
— Ладно! — сдалась мама, драматически выдохнув. — Есть ли здесь что-то, что ты не ненавидишь?
— Ты видишь на столе лежат полосатые свитера, вот они больше в моем стиле.
— Да, но они же такие мужественные на вид? — сказала она, нахмурившись.
— Мама, посмотри на меня, — я указала на себя пальцем. Я одета была в старый растянутый свитер и обрезанные джинсы, штанины которых были мне до колен.