— Прости, но кто это был. Как зовут придурка?
— Марк ДеПозо.
Марк ДеПозо был не только отличником, но и звездным квотербеком школы. Неудивительно, что учителя встали на его сторону, а не на сторону Гектора. Глория не могла допустить такой ошибки. За их спинами она уже успела разглядеть подлого Марка ДеПозо, о котором говорил Гектор, и теперь в ней нарастало чувство праведного негодования.
— Я поговорю с директором. Мистер Николсон выслушает меня.
Гектор покачал головой.
— Не беспокойтесь.
— Позволь мне хотя бы поговорить с твоими... мамой или папой, — она собиралась сказать автоматически, но, очевидно, это не относилось к тем, кто живет в общежитии. — с твоим руководителем или опекуном, или кем бы он ни был, и пусть они знают, что это не твоя вина.
— Вы не захотите встретиться с моим опекуном, — сказал ей Гектор, и по тону его голоса Глория поняла, что это правда.
Мой опекун.
Эта фраза должна была иметь положительный оттенок, подразумевая человека, которому поручено защищать Гектора. Но это заставило ее вспомнить слово "охранник", и она представила себе тюремного надзирателя, громоздкого грубияна, в обязанности которого входило держать Гектора в заключении и контролировать каждый его шаг.
Он оглянулся на дверь дома, на его лице появилось нервное выражение.
— Может, вам лучше просто уйти.
— Но я могу помочь тебе!
— Мне не нужна помощь. Кроме того, я вернусь в школу уже в понедельник.
— Но...
— Не беспокойтесь об этом. Отстранение пролетит незаметно.
Она подумала, что он поблагодарит ее за проявленную заботу, но вместо этого он повернулся и пошел обратно в дом, не сказав ни слова. Она с удивлением обнаружила, что ей немного обидно, но потом подумала о его обеспокоенном выражении лица и тревожном тоне голоса...
Вы не хотите познакомиться с моим опекуном.
...и решила, что для него действительно будет лучше, если она просто уйдет. Он знал, что она будет рядом, если понадобится. На данный момент этого было достаточно.
Она рассказала Саре о том, что произошло по дороге домой, и ее подруга сочувственно хмыкнула.
— Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь, — сказала она. — Я имела дело со многими такими детьми, как Гектор, и иногда они попадают в передряги, что бы ты ни делала.
Бенджамин пожал плечами, когда она рассказала ему об этом.
— Ты не можешь спасти всех. Это жизнь.
Возможно, это и так, но это не помешало ей попытаться.
Учебный год закончился, Гектор окончил школу, и хотя она просила его поддерживать связь, она знала, что он этого не сделает, и он не сделал. Таков был порядок вещей. Студенты появлялись в ее жизни и исчезали, и чаще всего она так и не узнавала, что с ними случилось в будущем.
Дома, однако, все было как никогда хорошо. В Тусоне они с Бенджамином были старше, чем в Колорадо, и они были более покладистыми, более свободными по всем вопросам, более терпимые к друг другу и окружающим. То, что когда-то могло раздражать ее в Бенджамине или раздражать его в ней, больше не казалось таким важным, а споры, которые в противном случае могли бы вспыхнуть, даже не регистрировались как незначительные разногласия.
Иногда, думала она, вы просто зацикливаетесь на своем, и рутина обычной жизни, мелкие повседневные события, в конечном счете, становятся тем, что важнее всего. Это утренний кофе с Бенджамином, разногласия по поводу того, что смотреть — кулинарное шоу или баскетбольный матч, и компромисс по поводу фильма, чтение друг другу вслух интересных статей в газете. Это запах его кожи, когда она прижималась к его спине в постели, или успокаивающий звук воды, журчащей в трубах под полом, когда он принимал душ. Она смотрела на его профиль, когда он ехал в машине, а она сидела рядом с ним, или вместе ходила за продуктами. Все эти ничем не примечательные события составляли их жизнь, и хотя по отдельности они могли показаться тривиальными или несущественными, для нее не было ничего более значимого и важного.
В следующем году набор в среднюю школу увеличился, но хотя у нее было меньше времени на общение с учениками, которым она помогала, в целом они были более прилежными, и в июне Глория пролила слезы на выпускном вечере, когда несколько из них поднялись на помост, чтобы получить свои дипломы.
В понедельник после окончания школы, когда Бенджамин уже ушел на работу, Глория сидела одна за кухонным столом, глядя на глубокое синее небо и белые облака, клубящиеся над хребтом Ринкон. Беспокойство о том, как она собирается вернуть Бенджамина к тому, что она считала "реальной жизнью", всегда кипело в глубине ее сознания, и иногда, в такие моменты, как этот, оно вырывалось на первый план. Не было никакого волшебного заклинания, которое она могла бы произнести, никакого секретного мерцающего проема, через который можно было бы пройти, и она понятия не имела, как все это работает.