Рис сказал:
— Королева не позволила бы казаться слабым или опасным перед людьми. Она слишком долго работала над репутацией Неблагого Двора, чтобы теперь позволить Келу разрушить это. Единственная вещь, которую она не позволит ему совершить, это оскорбить людей, или дать им увидеть, как он оскорбляет еще кого-либо.
— И сейчас он посреди дороги и ведет себя неподобающе, — сказала я.
— Точно, — сказал он.
— Где Королева Андаис? — Спросила я.
— Действительно, где? — переспросил Дойл, заерзав на сидении, как будто оно было неудобным. Поскольку это было не так, то значит было что-то, что его беспокоило. Дойл мог спать на каменном полу и не вздрагивать.
— Ты боишься за нее, — сказала я.
— Одна вещь, в которой она обвинила тебя, моя конфетка, верна. Ты лишила ее лучших и наиболее опасных из ее личных стражей. Она сохраняла свое положение, частично, из-за…
— Тебя, — закончила я за него.
— Не только.
Я кивнула.
— Ты можешь назвать его, Дойл. Мрак Королевы и ее Смертельный Холод.
— Тебя это расстраивает.
— Да, но это не значит, что мы не будем говорить о нем.
— Это было бы именно так, будь ты Королевой Андаис, — сказал Рис.
— Я не она.
— А Дойл слишком скромен, — сказал Рис. — Да, Холода боялись враги королевы, но это был и страх перед Мраком Королевы, которая с помощью них контролировала большинство придворных.
— Вы преувеличиваете, — сказал Дойл.
Я покачала головой.
— Не уверена, что это так. Я слышала о тебе много слухов, Дойл. Я знаю, что когда королева говорила: 'Позовите моего Мрака. Где мой Мрак?', а потом кто-то умирал. Ты был ее самой большой угрозой, ты и слуа.
— То есть, Капитана Дойла здесь могут бояться так же, как хозяина слуа? — Спросила Грегорио.
Все мы посмотрели на нее. Я подтвердила.
— Один человек против хозяина кошмаров, — сказала она и даже не пыталась скрыть недоверие в голосе.
— Он может быть довольно устрашающим сам по себе, — сказал Рис.
Грегорио уставилась на Дойла, будто пыталась увидеть больше в полутьме машины.
— Разве Вы не должны сказать сержанту Доусон, что магия не подействует в грузовиках? — Спросила я.
— Я скажу ему, что вероятно не подействует. — Она обратилась к рации.
Рис сказал:
— Некоторые из них смогут создать достаточно реальные иллюзии, чтобы выманить солдат из грузовиков.
— Какие иллюзии? — Спросила я.
Голоса, раздававшиеся из рации, были в бешенстве.
— Сиерра 4 всей Сиерре, у нас есть раненые. Останавливаемся для помощи им.
— Добрые, — сказал Дойл.
— Скажите им, что это иллюзии, — сказала я.
— Скажите им в любом случае не выходить из грузовиков, — сказал Дойл.
Грегорио попробовала, но первое, чему учат солдат — не оставлять своих раненный. Это была блестящая ловушка. Солдаты вышли проверить раненных и как только они оставили грузовики, напали сидхе и теперь никакое человеческое волшебство не могло остановить их.
Глава 34
В рации были слышны разрозненные голоса. — Это Морали, но он умер в Ираке! Это — Смитти… умер в Афганистане…
— Сиобхан, — сказал Рис. — Она может возвращать тени мертвых, которых вы знаете. Дерьмо, я думал, что она потеряла эту способность.
— Принцесса вернула силу всей волшебной стране, Рис, не только нам, — сказал Дойл.
Поддавшись на иллюзию, солдаты еще не понимали, что они оказались под огнем. Грегорио развернулась на месте к нам: — Не видно, что они что-то делают нашим людям. — Смерть — не единственная игра разума, в которую могут играть сидхе, — сказал Рис.
— Что Вы имеете ввиду? — Спросила она.
Загремели выстрелы.
— Они стреляют в нас! — вскрикнула Грегорио и вернулась к рации, пытаясь заставить кого-нибудь говорить с ней.
Мы услышали голос Доусона. — Мерсер только что стрелял в Джонса. Он стреляет в нас!
— Он стреляет в кошмары, — сказал Дойл.
— Что? — спросила Грегорио.
— Иллюзии заставляют видеть не вас, а монстров. Он не понимает, что он стреляет в вас, — сказала я.
— Но мы все одеты в антимагический материал, — сказала она.
— Вы уверены, что этот Мерсер носит его? — Спросил Дойл.
— Они могли убедить его снять это, — сказала я.
Она чертыхнулась и вернулась к разговору с Доусоном по рации. Послышались еще выстрелы. Грегорио оторвалась от рации с мрачным лицом.
— Мы должны были убить Мерсера, нашего собственного человека. Он думал, что он он опять попал в засаду в Ираке.