Он поставил меня на пол.
— Хватить смотреть на Дойла, как томящийся от любви подросток, и прикажите стене не закрываться.
Я не была уверена, что ситхен слуа послушается мне, но попробовать можно.
— Стена, пожалуйста, не закрывайся.
Казалось, на мгновение меня услышали, как будто стена колебалась повиноваться ли, но потом стена опять начала зарастать. Медленнее, чем было, но все равно не остановилась.
Дойл нырнул через отверстие, перекувырнулся и приземлился на ноги на ковер в водовороте черных волос и черных мускулов.
Шолто повторил нырок Дойла, но упал на ковер, тяжело дыша. Дойл тоже дышал тяжело, но казался готовым найти оружие и встать на мою защиту. Шолто же требовался хотя бы минутный отдых.
Он выпалил,
— Мне показалось, или пока мы бежали, дорожка становилась длиннее?
— Да. — Кивнул Дойл.
— Почему? — Спросила я.
Шолто встал на ноги и посмотрел вверх. Я тоже посмотрела вверх, но как не приглядывалась, видела только камень.
— Здесь кто-то или что-то. — Он пошел к платяному шкафу у противоположной стены комнаты и вынул одежду. Она была белой и золотой и не соответствовала комнате, но очень походила его совершенным глазам и волосам. Он бы очень подошел ко Двору Благих, если бы не особенности его генетики и дополнительные органы. Но даже Двор Неблагих считал его ужасом. В прошлом даже Благой Двор был бы счастлив ему. Но Шолто, как и я, не мог скрыть смешанную кровь. Не существовало такого гламора, который мог бы сделать нас одними из них.
Дойл внимательно огляделся. Он тоже что-то видел? Что-то чего я не ощущала?
— Что это?
— Магия, магия слуа, но не… моя, — сказал Шолто и пошел к двери.
— Мой Король, — сказал Генри, и все посмотрели на него. Я не забыла, что он был там.
— Вы были в волшебном сне несколько дней. Некоторые слуа испугались, что Вас могли околдовать на столетия.
— То есть как спящая красавица, — сказала я.
Генри кивнул. Его красивое лицо было взволновано, но не была уверена, так как не очень хорошо знаю его.
— Они пришли сюда и увидели сад. Это было похоже на действия благих, мой лорд. Ни один из нас не мог войти в ворота или преодолеть стены. Это сдерживало нас и защищало вас ото всех, кто пытался приблизиться.
— Что случилось, пока мы спали, Генри? — спросил Шолто. Он подошел к нему и схватил его за плечо.
— Мой король, благие разбили лагерь около нашего ситхена. Они потребовали встречи, но у нас не было короля, чтобы выступить от нашего имени. Вы же знаете правило — без правителя, мы прекращаем быть слуа, прекращаем быть свободными. Мы бы были поглощены неблагим двором, но сначала должны были бы самостоятельно справиться с благими.
— Они выбрали другого короля, — сказал Шолто.
— Только временного правителя.
— Но это разделило власть короля, и у кого бы ни была эта часть власти, он не захочет, чтобы мы вышла из стены.
— Зачем пришли благие? — спросил Дойл.
Генри стал объяснять Шолто, а тот кивал в ответ.
— Они говорят, что слуа украли принцессу Мередит и держат против ее желания.
— Я не их принцесса. Почему они решили, что должны спасти меня?
— Они хотят и Вас и чашу. Они говорят, что обе были украдены, — сказал Генри.
«Ох», подумала я.
— Они хотят мою магию… не меня. Только какое право они имеют брать в осаду слуа?
— Право на родство — Ваша мать приехала, чтобы потребовать возвращение ее милой дочери, и внуков, которых она носит. — Генри выглядел еще более сконфуженным.
— Одним из отцов детей, которых я ношу, является Шолто. Право отца заменяет право бабушки.
— Благие утверждают, что дети принадлежат Королю Таранису.
Шолто пошел к двери.
— Подождите здесь. Я должен поговорить со своими людьми, а потом будем противостоять безумию благих.
— Шолто, ты не хотел бы выбрать что-нибудь другое из одежды? — Спросила я.
Он застыл, потом нахмурившись, посмотрел на меня.
— Почему?
— Твоя одежда выглядит, как у благих, а твои люди и так бояться, что мы с тобой превратим их из темных и ужасных слуа во что-то легкое и воздушно-красивое.
Он посмотрел на меня так, как будто хотел поспорить, затем вернулся к платяному шкафу. Он вытянул черные штаны и ботинки, но не стал одевать рубашку. Воздух перед ним заколебался и на животе проступили щупальца.
— Я напомню им, что я частично ночной летун, а не только сидхе.
— Если я пойду с тобой, это тебе поможет или навредит? — Спросила я.
— Думаю, навредит. Я поговорю со своими людьми, потом вернусь за вами. Таранис сошел с ума, если решил осадить нас.
— Почему Двор Неблагих не помогает слуа? — спросил Дойл.
— Я узнаю, — сказал Шолто и протянул руку к ручке двери, когда заговорил Мистраль.
— Мои поздравления тебе, Король Шолто, королю королевы Мередит. — Его голос был почти нейтрален, когда он произносил эти слова. Почти.
— Поздравляю и тебя, Громовержец, хотя с таким количество королей вокруг, я не уверен, какое королевство мы разделим. — С этим Шолто вышел, Генри следовал за ним.
— Что он имел ввиду, поздравляя меня? — Спросил Мистраль. — Я знаю, что принцесса носит ребенка Шолто и твоего, Дойл. Я это слышал в кровати после пробуждения.
— Мистраль, разве королева не сказала тебе? — Спросила я.
— Мне было сказано, что ты наконец забеременела от нескольких стражей. Я немного узнал, пока было больно. — Он не смотрел на меня и продолжил. — Она была в бешенство, когда ты уехала, принцесса. Твой зеленый рыцарь разрушил зал пыток, и она приказала меня приковать цепью к стене ее покоев. Там я был в ее милосердии с тех пор, как вы уехали.
Я коснулась его руки, но он отодвинулся.
— Так и думала. что она причинит тебе боль за то, что ты был со мной, — сказала я. — Мне очень жаль.
— Я знал, что это была цена, которую я заплачу. — Он скользнул по мне взглядом, а затем позволил своим волосам упасть на лицо, скрывшись за этой завесой. — Я был рад заплатить, я надеялся… — он покачал головой. — Для надежды слишком поздно. — Он повернулся к Дойлу, протянув ему руку. — Я завидую тебе, капитан.
Дойл шагнул и взял протянутую руку, черную на белом.
— Я не могу поверить, что королева не рассказала правду своему двору.
— Меня освободили от цепей только этой ночью, поэтому я не знаю, что она говорила двору. Я не в числе ее любимчиков, чтобы мне что-то говорили. Меня освободили и тут же предали свои же. Онилвин должен умереть, мой капитан.
— Он предавал тебя?
— Он привел меня к засаде стрелков благих.
— Что ж, буду знать. Он будет наказан.
— Он уже наказан, — сказала я.
Они оба смотрели на меня.
— Что ты имеешь ввиду, Мерри? — Дойл спросил.
— Онилвин убит.
— Чьей рукой? — спросил Мистраль.
— Моей.
— Что? — Спросил Мистраль.
Дойл взял меня за руку, изучая мое лицо.
— Что случилось, пока я был в человеческой больнице?
Я рассказала наиболее короткую версию из возможных. У них было множество вопросов о Дикой Охоте, а Дойл держал меня, пока я говорила, что бабушка мертва.
— Благие у ворот слуа — это частично моя ошибка. Я послала благих сидхе, которые были вынуждены присоединиться к охоте, обратно к Таранису с сообщением, что я убила Онилвина собственной рукой и что чаша прибыла в мою руку.
— Почему ты показала им чашу, ведь королева запретила это делать? — спросил Мистраль.
— Чтобы спасти твою жизнь.
— Ты использовала чашу, чтобы спасти меня? — переспросил он.
— Да.
— Не надо было впустую тратить магию на меня. Ты должна была спасти Дойла и Шолто, я не стою такого риска.
Дойл посмотрел на меня.
— Он не знает, — сказала я.
— Думаю, да.
Мистраль по смотрел на нас.
— Чего я не знаю?
— Я упомянула имя Клотры не просто так, Мистраль. У нее был сын от трех отцов, а у меня будет два малыша, каждый также от трех отцов.
— Слишком много королей, что ты будешь делает со всеми нами, принцесса?
— Мередит, Мистраль. Зови меня Мередит. Я ношу твоего ребенка, хотя бы поэтому называй меня по имени.