Одного из вошедших, лысоватого господина в дорогом черном кашемировом пальто, сразу обступили. «Дай Боже здоровья», — послышались традиционные приветствия. Ему задавали вопросы, ему улыбались, его приглашали присесть за стол. Подошел Батюк, обнял лысоватого, заговорил, начал опутывать своей декламацией. Однако, увидев Завьялову, вновь прибывший направился к ней.
—А вот и герой наших мультиков! — завопила Лида, обнимая и целуя его.
— Почему это? — поднял брови смуглый «герой», приятно улыбаясь.
— Потому что главный герой всех мультфильмов и вообще любых фильмов — это продюсер, — торжественно продекламировал неудержимый Батюк. — Он даже главнее нас, бедных зависимых театральных режиссеров. Да, Авраамушка?
—Шутишь, — улыбнулся кашемировый, — кто может быть главнее народных артистов страны?
—Знакомься, — сказала Лида. — Моя подруга Вера Алексеевна Лученко. Я тебе о ней рассказывала. Мам- суров Авраам Тембулатович, наш главный герой и спонсор фестиваля!
Тот наклонился и галантно поцеловал Верину руку. Широкоплечий крепыш выделялся среди остальных, как породистый пес среди дворняжек. Под распахнутым пальто — классическая темная «тройка», белоснежная сорочка, в манжетах сверкают золотые запонки, широкий песочного цвета галстук с бриллиантовой заколкой, вывязанный мягким узлом по последней моде… «Он похож на антикварный энциклопедический словарь, — подумала Вера, — добротный переплет, толщина, основательность, знает себе цену. И немалую…»
Казалось, своим появлением Мамсуров затмил всех мужчин. Но когда к столику вернулся Ветров, то вновь непонятным образом завладел вниманием окружающих.
— Представляете, здесь моют заварочный чайник. А это неправильно!
—Почему? — удивилась Лида.
— Вот японцы заваривают чай в посуде из необожженной глины. Его пористые стенки впитывают летучие эфирные масла и придают чаю ту тонкость аромата, которую на Востоке ценят даже выше вкуса. Авраам подтвердит.
— Подтверждаю. — Спонсор рассеянно кивнул лысеющей макушкой, окруженной блестящими от геля каштановыми волнами. Его, судя по всему, несколько обескуражила способность Ветрова становиться центром любой компании.
— С каждой заваркой запах становится богаче, а чайник дороже. Накапливается история… У японских чайников есть родословная. — Пират серьезно оглядел своих собеседников.
«Конечно же, — подумала Лученко, — Ветров — это детская книга. Простой понятный язык, крупный шрифт, веселые картинки, легкость чтения. Радует и развлекает».
Несмотря на затеянную с самой собой игру в людей- книг, она почувствовала усталость. Наливалась тяжестью голова, непрекращающийся гомон начал раздражать… В кафе было шумно и тесно. Вера отправилась к себе, сказав подруге, что вечернюю фестивальную программу пропустит, что у нее разболелась голова и она хочет отдохнуть.
В номере она легла на широкую кровать, привычно расслабилась, отпустила все мысли и заботы. Засыпая, заказала себе сон про Андрея. Так уже бывало — что закажет перед сном, то и приснится. Или ничего не снится, что чаще. Но сейчас вместо Двинятина она увидела худенькую девушку с коротко стриженными рыжими волосами. Похожая на подростка, та сидела в кофейне и читала листок, вложенный в книгу в сером чехле с желтым пятном какой-то эмблемы… Девушка раскрыла книгу и, прихлебывая кофе из толстой керамической чашки, — пробежала глазами несколько страниц. Допила, спрятала книгу в рюкзачок, набросила на себя серый кроличий полушубок, натянула вязаную шапочку с красным помпоном и поспешила в сумеречный вечерний город. Вот и маршрутка. Салон вечером наполовину пуст. Почему она все время оглядывается? Почему ей чудится чей-то упорный взгляд? Никто на нее не смотрит, вокруг равнодушные усталые лица. Каждый погружен в собственные мысли.
Ты правильно делаешь, детка, что никому не доверяешь. Беги к своему дому, оглядывайся, ускользай. Только почему ты стесняешься своего страха? Страх — вещь полезная. А ты-то думаешь, что дрожишь от холода и сырости, что твоя шубка старенькая и не греет, что надо меньше ужастиков смотреть. Нет, ты дрожишь от страха. Не заходи в лифт! Зашла. Вслед за ней зашел мужчина в пятнистой куртке с капюшоном и сразу отвернулся. Поздний гость к соседям… Девушка нажала кнопку, со вздохом облегчения вышла на своем девятом этаже. Лампочка на площадке, как всегда, не горела…
Вера во сне изо всех сил напряглась, сжала зубы и отвернулась. Но куда бы она ни поворачивалась, всюду видела: тело девушки летит вниз из открытого окна площадки между восьмым и девятым этажом. Падает и падает, без звука, как падает снег. И можно разжать зубы, можно уже не корчиться от сострадания — девушка ничего не почувствует от удара о землю. Потому что перед тем, как выбросить из окна, ей разорвали сонную артерию.