— Раньше надо было думать, Шпанк.
— Чирикай на здоровье.
— Последний раз спрашиваю: где «глюки»?
— Разнес по комнатам, положил каждому под подушку.
— Почему мне не отдал сразу? Глядишь, успел бы поохотиться на кристаллы…
— Молчите, Тоомант. Шпанк, я не верю ни единому вашему слову.
— Бдительный… А бластером зря нас стращаешь. Мы же тебя ни капли не боимся. Предложил бы лучше вариант, приемлемый для всех. Я разведчик, пойми, не смогу жить без Первой линии, без Зондов, анализаторов и «фотографов». Дай нам шанс выкарабкаться без потерь…
— Как вы конкретно представляете механику такого компромисса?
— Выждать, не торопиться с обобщением. А накануне отбытия дать информацию. Мол, так и так, у стажера Глинса возникло подозрение на черные кристаллы. Глинсу лавры, а нам — возможность продолжать работу…
— Где «глюки»?
— Чистеньким хочешь остаться… Не надо было бластер вынимать. Мы молчать не будем, скажем, что и ты палил в кристаллы. Тогда почувствуешь себя в нашей шкуре.
— Генрих, перестань дразнить Глинса и верни ему, пока не поздно, бластеры.
— На стеллаже они, за книгами, третья полка снизу… Глинс, выходи в пустыню — не пожалеешь…
Не опуская бластер, Александр допятился до стеллажа, сунул свободную руку за плотный ряд солидных томов, нащупал гладкий ствол, а рядом шершавую рукоятку.
— Шпанк, я, в сущности, согласен на ваше предложение, — Александр достал первый бластер, положил на книги. — Но с поправками.
— Не понял.
— Одного подозрения мало. Даже теоретического обоснования недостаточно. Всех убедит только запись. Можно сделать новую, например, с участием Тооманта. Он по собственной инициативе прогулялся в пустыню, мы его зафиксировали, а потом случайно проверили «Мадонной». Вы и Бржичка будете вне подозрения.
— Я согласен! — Тоомант шагнул к Александру. — Последний раз отведу душу, а там пусть списывают…
— Не надо усложнять, Глинс. Шпанк вскоре убедится, что в разведке нам делать больше нечего. «Глюки» сдадим, а какие мы без бластеров разведчики? К тому же еще неизвестно, как долго мы будем находиться под влиянием кристаллов и не примет ли это влияние со временем другую, может быть, более опасную форму…
— Бржичка, сделайте предварительный доклад на Базу, а вы, Шпанк, прекратите юродствовать и приготовьтесь к записи. Лишний материал не помешает. Буду менять режим выстрелов, используйте максимальное увеличение нимбов.
— Глинс, к чему эта бравада? Нельзя, поддаваясь порыву, ставить на карту свое будущее.
— Бржичка, вы мне чрезвычайно симпатичны, да и Шпанк, несмотря на его вредность, и Тоомант… А главное, я не верю гипотезе насчет кристаллов. Пойду хватану дозу. Можете получить «глюки».
— Я пойду с тобой!
— Нет, Валдис, в следующий раз. И будь поаккуратней с «глюком», — раздав бластеры, Александр вышел из библиотеки.
— Я провожу, — Тоомант, застегивая кобуру, догнал Глинса на мостике. Отец мой говорил, что самое трудное в жизни — это выбрать между истиной и справедливостью.
28
Серый песок, сорвавшись с ближнего бархана, зашуршал по гермошлему. Александр повернулся к матовому куполу Станции, постоял, а затем, вырвав бластер, пошел навстречу черным кристаллам. Миновал одну друзу, чуть задержался у другой, перевалил через гребень. Бластер смотрел в серый песок.
— Смелее, Глинс, включаю запись, — услышал он.
— Возвращайтесь. С Базы выслали экстренную группу. Сам Координатор прибудет.
— Шпанк, до появления Координатора задвиньте пальму в угол, — Александр вскинул бластер и прицелился в крупный одиночный кристалл. — Тоомант вернулся из шлюзовой камеры?
— Да, он здесь, с нами. Не забывайте менять режим выстрелов.
— Хорошо, — Александр разнес кристалл. — Выключаю связь.
Он уходил вглубь пустыни, все чаще вскидывая «глюк». Под ногами послушно оседал серый песок, а черные кристаллы обступали все теснее, и в полированных гранях тонули ненасытные вспышки бластера.