Макаренко замолк.
Нет, этот инженер говорил бессмыслицу, какую пристало бы говорить только сильно влюбленному юноше. Несомненно, его терзала ревность. Несомненно, он очень любил Лиду. В его словах звучала сила воли и какая-то детская непоследовательность. Так, по крайней мере, мне показалось.
Я хотел было сказать, что не согласен с его выводами, что глубоко уверен — Лида любит именно его.
— Вы знаете… — обратился я к инженеру.
— Нет, не знаю и знать не хочу. Молчите. Я не могу и не должен менять свое решение. Я сказал вам об этом, потому что человеку трудно все время оставаться наедине со своими мыслями. Может быть, я даже пожалею потом… Хочу верить, что когда-нибудь вы поймете меня и, не рассказывая Лиде о нашем разговоре, хоть немного заступитесь за меня, если она будет обо мне плохо думать.
Что мог я на это сказать?
Вскоре после этого мы встали и, пройдя по пустому бульвару, молча простились в коридоре гостиницы.
В моей комнате вещи были уложены и все готово к отъезду. В последнюю ночь перед далеким путешествием нужно было выспаться, но мне не спалось. Я долго думал о Макаренко, энергичном, разумном человеке, который одновременно и привлекал и раздражал меня.
Только перед рассветом мысли вернулись к поездке и я уснул.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1. На Родине
Уже светало, когда наш пароход оставил за собой остров Русский, обогнул мыс Поворотный, прошел мимо Егершельда и приготовился отдать якорь в бухте Золотой Рог.
Высоко на холмах, над освещенным утренними лучами солнца Владивостоком, таяли реденькие клочки тумана. В бухте у причалов стояло много пароходов; нарушая покой, носились небольшие катера, медленно ползли буксиры. Начиналась суетливая дневная жизнь.
Я стоял на палубе без шапки, без пальто, крепко сжимал руками фальшборт и с радостью оглядывал берег, город, бухту. Гребцы на небольшом кунгасе, проплывшем возле нас, береговой матрос, приветливо помахавший нам рукой, дымок над трубой какого-то дома, даже вода в бухте — все это было милым и родным. Хотелось сделать что-нибудь необыкновенное.
Оглушительный гудок врезался в утренний шум порта. Это наш пароход оповещал о своем прибытии. Сразу стих грохот машин. Боцман и матросы готовились забросить на берег швартовы и спустить мягкие кранцы, которые должны были защищать борт парохода.
Вот мы и пришвартовались.
Быстро пожав руки друзьям из экипажа «Черноморца», я по трапу сошел на родную землю. Отчизна встретила меня солнечным утром, несколькими носильщиками, приветливыми служащими порта и миловидной женщиной в сером костюме и шляпке с широкими полями. Женщина явно спешила.
— Здравствуйте, Олекса Мартынович! — крикнула она мне. — Вы прибыли на два часа раньше.
Это меня удивило. Я никак не надеялся, что меня будут встречать.
— Зинаида Константиновна Шепетова, — назвала себя женщина. — Из Владивостокского морского агентства Подземстроя. Мне поручено встретить вас. Вам приготовлен в гостинице номер.
Приятно, когда о вашем приезде помнят и заботятся о ваших удобствах!
— В «Золотом углу»? — спросил я.
— Нет, в новой гостинице «Тихий океан». Ее построили только месяц назад. Это гостиница Приморского туннельного треста.
— Скажите, могу ли я сегодня выехать в Иркутск?
— Так скоро? Мы думали, что вы несколько дней отдохнете здесь.
— Очень охотно сделал бы это, но в Иркутске, как мне известно, на этих днях состоится заседание совета при начальнике строительства.
— А разве вы член совета? Ведь вам не обязательно присутствовать на этом заседании? Мы здесь хотели с вами ближе познакомиться, — улыбаясь, сказала Шепетова.
— Очень рад этому. Но мне нужно встретиться с некоторыми людьми, которые там будут.
— Вы поспеете, вероятно, только к концу заседания.
— Это поездом. А авиаэкспрессом?
— Он бывает только через день. Кроме того, почти всегда погода вынуждает его где-нибудь заночевать. А сегодня экспресс-самолет уже вылетел.
— Нельзя ли заказать специальный самолет?
— Есть еще почтовые экспрессы. Иногда они берут пассажиров. Но это делается с разрешения авиационного отдела, а подполковник Шелемеха такие разрешения дает очень неохотно.