Именно к ним Милену вела тропа войны и пролитой крови.
Дорога становилась всё более пустынной, зато женщине начали встречаться собирающиеся войска, которыми владел каждый имперский аристократ. Личная стража наблюдала, стоя на крышах домов, за прочными, расписанными рунами заборами, за крепкими стенами и решётками окон. Их внимательные взгляды останавливались на ней и отряде рыцарей, но скользили мимо, не замечая в бродяжке своей императрицы. Не признавая её.
Тишина квартала никогда не переставала изумлять её. Даже улицы здесь, казалось, излучали тепло, нагревая воздух. Монументы, изваяния, покрытые чёрными и зелёными пятнами. Причудливые сады, устилающие площади. Возносящиеся колонны, замкнутые террасы, сулящие прохладу и полумрак.
От этого внутренний крик Мирадель звучал ещё более резко и тревожно.
«Ольтея! Пожалуйста! Нам больше ничего не грозит! Любимая! Я здесь, я вернулась!»
«Я победила!»
«Высший жрец мёртв…»
«Ты отомщена».
Милена не заметила, когда потекли слёзы.
Поместье Финнелона поднималось перед ней: высокие покатые крыши, увитые виноградной лозой колонны, беседки под тенями деревьев, яркий мрамор под лучами солнца, блеск меди и золота.
Тишина… приворожённая к этому месту.
— Именем императора Дэсарандеса, откройте ворота! — провозгласила она, а потом коснулась рукой рун, долженствующих определить ПРИНАДЛЕЖНОСТЬ, родство и кровь. Даровать ей ПРАВО прохода.
И ворота распахнулись.
Вот только за ними не имелось ни испуганных слуг, ни стражников, ни магов, ни сионов или инсуриев. Пустота.
Поместье было брошено. Только следы… куцая вереница следов…
«Она тут!»
Милена запретила рыцарям веры следовать за ней. Всякий протест, который они могли бы высказать, остался непроизнесённым. Недоверчивой и неверной походкой шла она по мрачным залам огромного поместья. Скорее плыла, нежели шла, настолько велик был её ужас… Надежда, величайшее из сокровищ беспомощных, способность предполагать знание, недоступное обстоятельствам. И пока она скрывалась в покоях Лотти, Мирадель всегда могла надеяться, что её любовь сумеет спастись. Подобно рабыне, ей оставалось питаться и упиваться надеждой.
Теперь же перед ней лежала нагая истина. Истина и опустошение.
«Ольтея!»
Безмолвие… нутряное ощущение пустоты, овладевающее прежде бойким и бурлящим местом, если лишить его движения и жизни. Покинутые покои. Тусклые в сумраке золочёные панели, холодом дышали наполненные благоуханным пеплом курильницы — даже сценки, вышитые на шторах, казались бурыми и словно осенними.
Это место покинуто. Все кто мог, сбежал из города, не оставив даже слабых и ненужных. Никого.
А ещё здесь проходил бой. Лужи засохшей крови пятнали и марали полированные полы. Отпечатки сапог. Отпечатки ладоней. Даже контур лица, запечатлённый шероховатой бурой линией. В каждом встречном коридоре она искала бледный отсвет, всякий раз исчезавший при её приближении.
Скорлупа, раковина, понимала она — череп о многих покоях. Дом, где когда-то жила Ольтея и её ненавистный муж.
— Ольтея! — голос её скрёб пустынные недра дома, и силы его не хватало, чтобы породить эхо. — Это я-а-а!
«Следы… они точно её, — билось прямо в центре мозга. — Значит, она здесь…»
Милена начала поиски со спален, по памяти поднявшись туда, куда ранее никогда не приходила, даже когда пару раз останавливалась здесь с коротким гостевым визитом.
— Это я!
При всех несравненных навыках Ольтеи, она понимала, что в том состоянии, когда императрица её покидала, женщина не смогла бы адекватно позаботиться о себе. Рано. Было слишком рано.
— Ольтея!
Ничто не могло оказаться настолько отсутствующим — настолько недостающим, — как пропавшая вторая половинка. Которая всегда была рядом. Которая прижималась к ней с бездумным обожанием, лезла обниматься и просила, молила о поцелуе!
И пусть хмурятся жрецы, утверждая о недопустимости подобных союзов, пусть не одобряет общество! Что им известно об истинных чувствах? О ситуации, когда души переплетаются в единое целое, которое уже невозможно разделить?
— Проклятье!
Она застыла недвижно посреди обысканного ею мрака, напрягаясь, дабы услышать ответ на зов охрипшего голоса. Дальний шум кашмирских горнов едва мог прикоснуться к её слуху. Лишь звуки своего же сиплого дыхания.
— Где же ты?
Милена побежала по мраморным коридорам, надеясь, что Ольтея может оказаться умнее, решив не прятаться в собственных апартаментах, а скрыться в более верном и правильном месте — например в лазарете. Там, где могут найтись алхимические снадобья и лекарства.