Войска были вынуждены заниматься жесточайшим контролем: не давать людям убивать друг друга, успокаивать стычки, решать многочисленные споры и самые разные конфликты. Количество краж, разбоев и драк достигло вершины.
Хуже всего пришлось приезжим, которых обвиняли во всевозможных бедах. Командование, кстати, тоже вплотную занялась их вопросом. Было очевидно, что как бы мы не старались, но по любому в стан беженцев, которых придётся вести подальше от границ, проберутся шпионы, однако одно дело — человек, который будет тихонько отправлять сведения о нашем пути (их и так не трудно будет отыскать, ибо десятки тысяч людей оставят множество характерных следов), другое дело — большая и слаженная группа диверсантов (наподобие того «барда»), которые могли бы серьёзно нагадить во время пути, отравив, например, запасы еды. Либо заминировав палатки командования. А может и ещё какую гадость устроив — кто же их разберёт?
Проблема, как уже понятно, была в том, чтобы отделить зёрна от плевел. У нас не имелось возможности допросить КАЖДОГО горожанина и многочисленных крестьян, которых тоже начали сгонять из окрестностей, дабы собрать единую и огромную колонну.
— Вариантов не так много, — сидя в казарме, обсуждали мы предстоящие события лишь своим тесным коллективом. Я уже давно заметил, что в «Полосах», хоть тут и под сотню человек (по местным реалиям всё равно маловато), ключевую роль эдаких лидеров, наплевав на звания и статус, играют под десяток человек, каждый из которых ныне находился здесь. — Либо не брать иноземцев вообще, сосредоточившись лишь на тех жителях Монхарба, которые проживают тут уже какое-то время… Ну и деревнях тоже. Либо брать вообще всех.
— И то херня, и другое, — философски произнёс Сэдрин, удерживая в руках трубку вонючего курева.
— Только на меня не дыми, — буркнула Дунора, отодвигаясь подальше.
— Я аккуратен, — поднял мой бывший лейтенант руку и… неудачное движение перевернуло часть трубки на сидящего рядом сапёра Грайса, который, как обычно, был измазан самыми разными химическими реактивами, ведь последнее время постоянно занимался изготовлением или испытанием своей взрывчатки.
Снаряжение, одежда и сам мужик загорелись, словно он был облит маслом. Кашляя от поднявшейся невыносимой вони, я слезящимися глазами смотрел, как щуплый солдат катался по грязному полу, пытаясь сбить пламя. Тлеющие волосы и вся дрянь, собравшаяся на его немытом теле и грязной одежде задымились, наполняя помещение смрадом и запахом какой-то богомерзкой тухлятины. Во все стороны неслись бешеные проклятия.
Направив руки я, под бешеный хохот собравшихся, начал поливать его водой, пока не услышал раздражённое шипение:
— Хватит! Хватит! — вопил сапёр, размахивая грязными руками. — Стой! Я же утону!
Рыдая от смеха, Килара повалилась на пол, но Дунора, с руганью, подтянула её выше, не позволив завалиться в образовавшуюся лужу.
— А ну успокоились все! — рявкнул я. — И проветрите помещение, пока все тут к Триединому не задохнулись!
Зло выругавшись, я оглядел веселящихся людей, только-только начавших приходить в себя.
— Что это вообще было? — сузив глаза, поинтересовался я. — Угроза жизни! Наш товарищ мог получить опасные ожоги, либо вовсе погибнуть!..
— Мы тут со скуки помираем, лейтенант, — послышался из угла голос Ворсгола, который, как подобает суровому мужику, точил длинный нож. — А каждый день — словно бег по кругу: беженцы, беженцы, беженцы. Вместо того, чтобы готовиться к предстоящему противостоянию с сайнадами, тренироваться, изыскивать шпионов и строить планы военной компании, наша жизнь, кажется, стала ходить только вокруг этих неблагодарных ублюдков.
А ведь Ворсгол тоже сайнад по национальности. Интересно, кто-то уже рискнул пошутить, что он, дескать, будет драться против «своих»? Или таких самоубийц не нашлось?
— Если бы от скуки умирали, в мире не осталось бы ни одного живого солдата, Ворсгол, — фыркнул я. — Так что слабое оправдание. А проблема в другом: каждый ощущает, что угодил в западню. Любое наше действие делает лишь хуже, но проблема в том, что мы не можем не совершать каких-либо действий, — сложил я руки на груди, искоса осматривая Грайса. Вроде бы никаких серьёзных ожогов на нём не имелось… А значит — само заживёт. — Остаётся только продолжать этот «бег по кругу», надеясь, что сумеем избежать грядущих неприятностей.
— Треклятая искра, — зло буркнул поднявшийся Грайс. — Сэдрин! Тебе не говорили, что курить — вредно для здоровья⁈