С завода доносились крики. Я медленно поднял голову и прищурился, вглядываясь в тусклый серый свет. Группа сербов снова играла в футбол, чтобы согреться. Они были одеты в разношёрстную форму. На некоторых был камуфляж, на других – что-то похожее на немецкие армейские парки. На некоторых были резиновые сапоги с толстыми носками до колена, загнутыми сверху; на некоторых были приличные сапоги до икр. Я видел сербских солдат, одетых лучше и организованнее; возможно, это были повара и мойщики бутылок. Как бы то ни было, сегодня у них был новый футбол.
Накануне утром я наблюдал, как эти ребята убили двух боснийских «солдат» – старика и юношу лет пятнадцати. Их отвели на фабрику. Судя по крикам, их, вероятно, допросили, затем вывели на улицу и выстрелили в грудь. Тогда мне это показалось странным: почему не в голову? Обычно так и делали. Я узнал причину во время начала матча днём.
Всё здесь было полным провалом от начала до конца – если вообще был финал. Я вспомнил молодую девушку, которую встретил несколько дней назад, дрожащую на обочине дороги с женщиной гораздо старше меня. Она немного говорила по-английски, поэтому я попросил разрешения сделать несколько фотографий, чтобы заполнить ещё одну катушку из тридцати шести снимков для моей статьи. Она застенчиво улыбнулась и назвала своё имя.
«Куда ты идешь, Зина?»
Она снова вздрогнула и махнула рукой в сторону дороги. «Сараево».
Что я мог сказать? Она бросалась из огня да в полымя. Сербы осаждали город больше двух лет. Помимо постоянного снайперского огня, они ежедневно обстреливали город примерно четырьмя тысячами миномётных и артиллерийских снарядов. У войск СООНО, контролировавших аэропорт, были связаны руки. Единственное, что они могли сделать, – это доставить помощь примерно полумиллиону сараевцев, оказавшихся в ловушке. Тысячи погибших, но, возможно, эти окажутся среди тех немногих, кто прорвётся через сербскую линию фронта и окажется в чьём-нибудь подвале. Я на это надеялся. Если мы оба доберёмся до города, я, возможно, получу обратно свою куртку.
Даже в этом чёртовом месте некоторые ситуации были хреновее других. Старушка носила когда-то розовую анорак, которая была ей на много размеров меньше. Её лицо едва проглядывало под белой нейлоновой меховой бахромой капюшона, но я видел по её глазам, что она умирает.
«Вот». Мне всё ещё не хватало нескольких километров до тайника – там, где полк закопал LTD и всё остальное снаряжение, которое мне понадобится, как только цементный завод стал потенциальной целью, – но я не мог просто так оставить молодую девушку. Я снял красную лыжную куртку и перчатки и отдал их.
Она поблагодарила меня. Затем, словно на несколько секунд забыв о своём положении, она встала в позу, повернувшись ко мне правым плечом и склонив голову набок, и застёгнула новую куртку. «Кейт Мосс, не так ли?»
Я поднёс камеру к глазу, но не смог заставить себя нажать на кнопку спуска затвора. Внезапно из очень ясных карих глаз по её лицу хлынули слёзы. Она уже вернулась в реальный мир.
2
Футбольный матч сейчас действительно разогрелся. Сегодняшний мяч был весь в грязи на спутанных седых волосах и бороде. Я опустил бинокль. Не хотел видеть эту дрянь. Если меня найдут, следующая голова может быть моей.
Земля подо мной была мягкой, но ужасно холодной. Жаль, что ребята из Полка не оставили мне коврик. Напрягая тело, я снова и снова шевелил пальцами ног, пытаясь согреться, но безуспешно. Младичу лучше бы появиться поскорее. Из-за режима секретности у меня с собой не было его фотографии, но я выжег одну в памяти перед тем, как выйти. Я бы узнал его уродливое жирное лицо, как только увидел бы его.
LTD размещался в зелёном металлическом ящике размером примерно с шлакоблок. Штатив, на котором он был установлен, выдвигался примерно на шесть метров, хотя я установил его всего в нескольких дюймах от земли. Сзади располагался видоискатель, а спереди – объектив, пока защищённый пластиковой крышкой. Дальность лазерного луча составляла около десяти миль. Также имелся лазерный дальномер, благодаря которому я определил, что до нужного здания было ровно 217 метров.
Теория такой атаки была очень проста. Самолёт появлялся сзади, примерно на одной линии с лучом LTD, но низко, с другой стороны горы, вне поля зрения и слышимости завода. Когда он оставался примерно в девяти или десяти милях, бортовой компьютер давал пилоту команду резко набирать высоту. В нужный момент он отпускал пейвэй, словно бросая мяч под мышкой. К тому времени, как самолёт пролетал над горой, он уже разворачивался и направлялся домой.