Эзре было, наверное, лет семьдесят-семьдесят пять, что-то около того. Его волосы были словно стальной шлем, и хотя лицо уже постарело, глаза сверкали так же ярко, как, наверное, в тридцать, когда он доводил женщин до изнеможения на конференциях в Вене. Насколько я знал, ему и сейчас столько же.
Почему он всё ещё работает? Почему он не вышел на пенсию? Я хотел спросить его об этом с тех пор, как начал работать с ним девять месяцев назад, но эти встречи были исключительно обо мне. Он никогда ничего не рассказывал о себе. Всё, что я о нём знал, это то, что он был тем, кто работал на Джорджа и с кем нужно было разобраться.
Он поднял бровь, подсказывая мне ответ. К тому времени я уже хорошо привык к его телесным сигналам.
«Предали? Нет. Дерьмо случается. Это был скорее поворотный момент в моих мыслях о них. Столько смертей, и так много из них детей. Особенно Зина. Просто…» Я сделал паузу и снова посмотрел на мост. «Теперь это уже не имеет значения, правда?»
Он мне не поверил, и я услышал свой голос, заполняющий тишину. «Три часа я прождал там. Всё это время звонил в интернет, пытаясь выяснить, что, чёрт возьми, происходит. Тем временем Младич набил рот, поел и ушёл. И всё это время его парни были наверху с девушками. Когда я наконец вернулся в Сараево, мне даже не сказали, почему отменили работу. Просто чтобы я свернул шею и слонялся по отелю в ожидании следующей. Которой так и не случилось».
Эзра просто сидел и ждал.
«Кто знает? Может быть, если бы Зина выдержала и не сбежала, она была бы жива. Может быть, если бы я раньше вызвал «Пейввей», она бы выжила, или я бы избавил её и остальных от мучений. К чёрту всё это – какая разница? Всё в прошлом».
Эзра слегка наклонил голову набок. Даже сквозь двойное остекление я слышал, как самолёт вылетает из аэропорта Рональда Рейгана на другом берегу Потомака. Я наблюдал, как он поднимается в небо, и, наверное, при этом дребезжали окна в моей квартире.
«Тогда почему вы так много об этом говорите в последние недели, Ник? Почему всё время возвращается к Боснии?»
У меня не было ответа, и я уже знала, что он сам не станет заполнять паузу. Даже если это займёт все пятьдесят минут, он подождет.
В конце концов я просто пожал плечами: «Вы сами это подняли».
«Нет, Ник, думаю, ты обнаружишь, что это так. Но мы всегда доходим до определённой точки и останавливаемся. Как ты думаешь, почему это происходит? Мне определённо кажется, что внутри тебя ещё много всего, что ты хочешь выплеснуть. Может быть, твоя психика защищает тебя? Не даёт тебе выплеснуть наружу всё, что ты чувствуешь?»
Я ненавидел, когда он разыгрывал карту подсознания. «Слушай, я не очень разбираюсь в психике, но скажу тебе вот что: я подумываю о том, чтобы покончить с собой».
«Из-за Келли?»
«Потому что мне трудно придумать причины, по которым я не должен этого делать».
«Ты же знаешь, что это не твоя вина. Ты же знаешь, что ничего не мог сделать, чтобы спасти её. Так зачем же ты это сделал?»
«Ладно, может, и так. Её больше нет. Что, чёрт возьми, осталось? Терапия с тобой дважды в неделю в течение следующих десяти лет? Ты можешь так долго не продержаться».
Я запустила пальцы в волосы и понюхала их. Я ждала, что он спросит, почему я так думаю. Обычно он спрашивал. Хотя, держу пари, он знал ответ.
Он поднёс правую руку к лицу и погладил подбородок. «Знаешь, Ник, если бы ты действительно так думал, ты бы уже это сделал. Я выписал тебе столько лекарств, что хватило бы на открытие собственной аптеки». Он указал на окно. «Ты мог бы попробовать сбежать, если бы захотел, как это сделала Зина. Но дело в том, что ты продолжаешь приходить сюда, чтобы поддерживать наши терапевтические отношения».
Я наклонилась вперёд и оперлась локтями на колени. «Я же тебе говорю, я здесь не для каких-то отношений. Я здесь, потому что меня послал Джордж. Всё это чушь собачья».
Ему это было как с гуся вода. «Ник, почему это чушь? Это ты думал, что терапия поможет тебе справиться со смертью Келли. Разве не в этом всё дело — помочь тебе преодолеть травму её утраты?»
«Нет, я здесь, потому что меня послал Джордж. И всё, что я сказал, будет ему доложено, не так ли? Может, он и сейчас меня слушает — откуда мне знать, чёрт возьми?»
«Ник, ты же знаешь, что это неправда. Как мы будем двигаться вперёд, если между нами нет полного доверия? Тебе нечего бояться. Я понимаю, под каким давлением ты находишься. Я понимаю, какой работой ты занимаешься. В твоём бизнесе естественно держать всё в себе. Я делаю это для таких же, как ты, со времён Вьетнама, пытаясь помочь им преодолеть эти чувства. Но мы никуда не сдвинемся, если не будем полностью доверять». Он медленно откинулся назад, давая мне время всё осознать. Указательный палец вернулся к подбородку. «Джордж понимает, под каким давлением и ограничениями ты находишься. Он хочет, чтобы ты вернулся, бодрый и работоспособный».