Она взяла бокал. Пузырьки поднялись вверх и исчезли, как несбыточные надежды. Она склонилась надо мной, ее дыхание было нежным, как глаза лани. Я сделал глоток, немного жидкости потекло у меня по шее. Она отодвинула бокал от моих губ. Кровь быстрее заструилась в моих жилах. Она снова наклонилась надо мной.
– Ваше лицо похоже на поле битвы, – сказала она.
– Придется с этим пока что примириться, но пройдет немного времени и я снова буду выглядеть так же, как и раньше.
Она вдруг повернула голову, прислушиваясь. В мгновение ока ее лицо побледнело. Слышен был только шум бьющего в стену дождя. Она прошла через комнату, стала боком ко мне, глядя в пол, и спокойно спросила:
– Зачем вы сюда пришли и зачем рисковали головой? Эдди не причинил вам никакого зла. Вы прекрасно знаете, что если бы я не скрывалась, полиция была бы уверена, что Эдди убил Ригана.
– А он это и сделал, – сказал я.
Она не шевельнулась, не изменила положения тела ни на миллиметр, лишь втянула в себя воздух с прерывистым хрипом. Я оглядел комнату. Две двери, расположенных на одной и той же стене, одна из них приоткрыта. Красный ковер, голубые занавески на окнах, обои в ярко-зеленую елочку. Мебель, производящая впечатление, что кто-то как попало сложил ее в кучу.
– Эдди не сделал ему ничего плохого, – мягко сказала она. – Я уже несколько месяцев не видела Расти. Эдди не такой.
– Вы ушли от него, от его стола и ложа. Ваши соседи узнали на снимке Расти.
– Это ложь, – холодно заявила она.
Я попытался вспомнить, сказал ли мне это капитан Грегори или кто другой, но в голове у меня царил полнейший хаос. У меня не было уверенности.
– А кроме того, это не ваше дело, – добавила она.
– Конечно, мое. Меня наняли для того, чтобы выяснить это дело.
– Эдди не такой.
– Ага, он совсем другой в отличие от остальных его собратьев по профессии.
– Пока будут люди, любящие играть, будут существовать и места, где они смогут играть.
– Вы сами себя обманываете, – сказал я. – Стоит один раз нарушить закон, и навсегда остаешься по другую сторону баррикады. Вы думаете, что он занимается только азартными играми. Я же думаю, что он массово распространяет порнографию, занимается шантажем, торгует краденными автомобилями, является убийцей, поручающим грязную работу другим, и дает взятки коррумпированным полицейским. Он делает лишь то, что ему в данный момент выгодно, и то, из чего можно выжать деньги. Не рассказывайте мне, пожалуйста о грабителях-джентльменах. Такие существуют только в кино!
– Он не убийца! – ее нозди трепетали.
– Лично – нет. Ведь у него есть Кэнино. Кэнино сегодня вечером по его приказу убил человека, беззащитного маленького парня, который хотел кое-кому помочь бежать. Я видел это почти своими глазами.
Она устало засмеялась.
– Прекрасно, – продолжал я. – Можете не верить этому. Если Эдди такой замечательный человек, я охотно поговорю с ним, но чтобы в это время где-нибудь поблизости не было Кэнино. Вы же отлично знаете, что сделал бы Кэнино: повыбивал бы мне все зубы, а потом заехал бы ногой в живот, если бы я еще смог что-нибудь произнести.
Она откинула голову и стояла, задумавшись, будто принимая какое-то решение.
– Мне казалось, что платиновый цвет волос уже не в моде, – продолжал я лишь затем, чтобы в комнате не царила тишина, лишь затем, чтобы она слышала мой голос.
– Ну и глупый же вы! Ведь это же парик. Пока не отрастут мои собственные. – Она сняла его. Волосы у нее были коротко острижены, как у мальчика. Она снова надела парик на голову.
– Кто это с вами сделал?
Она испуганно взглянула на меня.
– Я сама это сделала. А зачем?
– Вот именно. Зачем?
– Только затем, чтобы доказать Эдди, что я готова исполнить его просьбу: спрятаться. Затем, чтобы ему не надо было стеречь меня. Я не хотела разочаровывать его. Потому, что я люблю его.
– Боже милостивый! – простонал я. – И именно потому я нахожусь с вами здесь, в этой комнате!
Она повернула ладони вверх и осмотрела их. Затем вдруг встала и вышла. Вернулась она с кухонным ножом. Наклонилась надо мной и принялась за работу.
– Ключ от наручников у Кэнино, – прошептала она. – Больше ничем я не могу вам помочь. – Она выпрямилась, тяжело дыша, и разрезала все узлы. – А вы молодец. У вас есть чувство юмора. Вы острите на каждом слове...
И это в вашем положении...
– Так я и думал, что Эдди не убийца.
Она быстро отвернулась от меня, села на свой стул рядом с торшером и спрятала лицо в ладонях. Я спустил ноги на пол и встал. Одеревенелый, я качался взад и вперед. Нерв с левой стороны лица трепетал каждым волоконцем. Я сделал шаг. Итак, я еще мог ходить. И смог бы, вероятно, даже бежать, если бы возникла необходимость.