«Ты снова провинилась, Крошка! — раздалась в голове ментограмма императора. — Ты не должна была являться ко мне в этом теломорфе! Тем более, без бусинок в причёске… Теломорф для меня — барашек Борька! Ты должна это помнить всегда, ведь ты — мой кусочек, моя плоть, моя секреторная система, гомологичная каналу-транслакону в эндоплазматическом ретикулуме».
«Прости меня, прости!»
«Ты наказана, Крошка! Джай, ты хочешь поиграть с ней?»
Вихляя задом, срывая на ходу блузку и чулки, Джай приблизился к свинке Рю, и впился долгим поцелуем в пятачок. Затем он шлёпнул свинку Рю по спине, перебив сросшиеся позвонки крестцового отдела. Свинка Рю обиженно хрюкнула, пружина хвостика напряжённо сжалась и развернулась вновь. Джай надел на шею Рю ошейник, ободрав щетинку и заблокировав скан. Император не простил меня! У него есть другие крошки! Свинка Рю ментально поблагодарила императора. Джи, смыв макияж, отправился в ванную. Хлопнула дверь, забытый крилод выкатился из кармана кафтана и, оторвав Джаю половину черепной коробки, запрыгал по ступеням…
Натайша
(Петрова Елена «Лейна»)
Источник вдохновения: https://author.today/work/11326
Широко известная в узких кругах «Лейна» — очень удобный объект для пародии. У автора узнаваемый стиль, который, впрочем, наблюдается у половины авторш, пишущих ЖЮФ. Героиня — сферическая Мери Сью со всей присущей атрибутикой: постоянным самолюбованием, хамоватостью, боевитостью и толпами мужиков разных рас вокруг. К сожалению, героиня очень часто и специфично шутит, а чтобы читатель понял, что это была именно шутка, окружающие героиню персонажи ржут и держатся за животы — аналог закадрового смеха в дешёвых ситкомах. Яркими особенностями авторского стиля являются нарочито упрощённый язык повествования и постоянное перечисление разных женских предметов экипировки героини в сумочке, а также не всегда верные метафоры с привлечением сложных математических объектов типа ленты Мёбиуса.
Я ехала в метро, в толпе таких же, как я, горожан, спешащих с работы. Меня притиснули к выходу, и единственное, что мне оставалось — рассматривать себя в отражении дверных стёкол. Оттуда на меня смотрела девчонка, выглядевшая значительно моложе своих двадцати двух лет, с длинными светло-русыми волосами, приятным овалом лица и ярко-зелёными глазами, меняющими цвет в зависимости от настроения. На мне были мои любимые турецкие «мальвины» и тёмно-синие «абибасы» на липучках.
Несмотря на свежий цвет лица, мысли мои были грустными. В маленькой фирме, где я работала менеджером, начальство задолбало отчётами, а на любимой олимпийке «Боско спорт» откуда-то взялось жирное пятно на рукаве.
Поезд качнулся, притормаживая перед станцией, и отвлёк меня от размышлений. Поток пассажиров увлёк меня так неожиданно, что я не успела отреагировать. Неожиданно наступила полная темнота.
Затем я почувствовала яркий свет, просачивающийся под веки, и запах скошенной травы, проникающий в нос. Я мысленно задала себе вопрос: «Откуда в метро трава?», осторожно открыла глаза, с трудом подняла свою тушку и огляделась.
«Похоже, на этот раз ты здорово влипла, Наташка!», сказала я себе. Передо мной, насколько хватало глаз, виднелся огромный вечерний луг с сияющей на горизонте полоской тёмного леса. Недалеко от меня простиралась старинная избушка, похожая на ленту Мёбиуса. Скрипучая дверь избушки неожиданно отворилась, и на пороге появился рослый парень лет двадцати пяти, с длинными светлыми волосами и серыми глазами. Одет он был в белую льняную рубаху с отложным воротом. Сектант, что ли? Увидев меня, он вздрогнул, будто увидел сытую пиявку.
— Чего уставился? — вежливо спросила я.
Он что-то ответил мне на незнакомом языке. «Странно, — подумала я, — на гастарбайтера вроде не похож!»
— По-русски кумекаешь? — поинтересовалась я осторожно.
Парень не ответил и жестом пригласил меня войти в дом. Ага, щаз! Вдруг там сидит толпа сектантов-маньяков! Я, конечно, занималась в школе карате и даже получила восьмой дан, но я не такая наивная дура, чтобы входить в незнакомые избы. Но тут на крыльцо вышла невысокая женщина средних лет, одетая не менее странно, чем парень.
— Здравствуй, чужестранка, — сказала она мне. — Меня зовут Амброфене, я — местная ведьма.
«В самом деле, влипла! — подумала я лениво. — Сумасшедшего семейства мне ещё только не хватало!»
— А это — мой сын, Корвалор, — сказала ведьма, указав на парня. — Теперь ты будешь понимать наш язык: потому что я — настоящая знахарка, а не баба-яга какая-нибудь… Ты в порядке? Какие-нибудь проблемы? Я просто пытаюсь тебе помочь…