Именно так и понял Вершинин глубокое раздумье Ариши. И еще раз спросил ее о главном, что было уже почти решено в дороге:
— Так едем, Ариш?..
Она долго не отвечала.
— А все-таки это не приведет к добру, — тихим, колеблющимся голосом сказала она, растерянно глядя перед собой. — Счастье, пожалуй, не там, где ты… Не лучше ли нам кончить, а?..
Он отшатнулся. Освещенное лунным жидким светом лицо его казалось бледным, худым. В порыве чувств он схватил Аришу за руку:
— Ну как же быть?
— Не знаю… не знаю, — беспомощно шептали ее губы. — Я запуталась совсем, потерялась…
Удивительно не вовремя скрипнула дверь в ближнем бараке и послышались шаги по лестнице. Пришлось мгновенно разойтись, чтобы не дать повода для новых сплетен.
Глава XV
Рождество
У Бережнова было немало причин стать в эти дни беспокойным. Нынче утром из Ольховского участка пришла телефонограмма: вчерашнее собрание лесорубов сорвали четверо пьяных. В Красном Бору кто-то украдкой напоил лошадь вином и пьяную спустил со двора. Из Медо-Яровки звонили по телефону: продавец до того «расхворался», что третий день ларек на замке. О вербовщике, посланном недавно в Белую Холуницу для набора новой партии плотников, приполз слух: парень загулял, сорит деньгами и «славит по домам». По участкам начали расти прогулы. В седьмом бараке случилась кража: у Проньки Жигана пропала бутылка водки, произошла драка, — наступали «святые» праздники.
Из соседней деревни Варихи валили во Вьяс парни, горланили песни, шатаясь с гармонью по улицам. Пьяная волна уже катилась, потому Авдей и собрал своих подчиненных и долго не отпускал из кабинета.
Эта маленькая комната нынче походила на штаб более, чем в другие дни. Авдей сидел за столом в обычной позе, широко расставив локти по столу; волосы, стоявшие ершом, он то и дело приглаживал, немного хмурые, цепкие глаза его были строги. Вершинина, Якуба, Коробова и других, он спрашивал по очереди, но все его вопросы сводились к одному, главному:
— Готовы ли?..
Якуб здесь человек не новый, живет во Вьясе уже много лет. Он вместе с Наталкиным отцом пришел сюда с Украины и обжился. На постройке одноколейки сперва они рыли песок в карьерах, жили в землянках, спали на голой земле, на костре варили в котелке похлебку. Когда прямая одноколейка протянулась лесами, Наталкин отец поступил в Кудёму стрелочником, а Якуб ушел на лесную работу. Здесь во Вьясе в Ленинский призыв он первым подал заявление в партию, дав клятву идти вместе с нею всю жизнь. («Работу я люблю, и пока сила есть — буду помогать партии», — говорил он тогда на приеме.) Четыре года тому назад жена у него умерла, он стал жить одиноко, вдовцом, — новых корней почему-то не пустил он.
Якуб знает обычаи местного населения и каждый двунадесятый праздник встречает с тревогой. Он не любит вина и на пьяное буйство жителей глядит с отвращением. Не раз доводилось ему бывать свидетелем пьяных уличных свалок, происходивших в деревне Варихе, во Вьясе, и удивлялся тому, как на глазах люди теряли рассудок, переходя от буйной радости к слезам, от душевных разговоров — к драке, от слюнявых лобызаний — к звериной жестокости и кольям.
Почти всегда эти праздники вызывали в «зеленых цехах» заминку, а иногда и разрушения… Недаром, ожидая рождественских праздников, Якуб велел убрать солому от конных дворов, где стоят сто сорок лошадей обоза; поодаль от построек сложил копнами сено, сделал запас воды и кошмой укрыл от мороза; две пожарные машины привел в готовность, и сухие шланги со вчерашнего дня висят на столбах. Кажется, все было готово, чтобы какая-нибудь беда не застала врасплох.
Бережнов одобрительно кивал Якубу, поглаживая пальцами седоватый висок и мельком взглядывая на Вершинина. Недавно заметил он, что лесовод стал удивительно много курить. Нынче, пока совещались, он опорожнил портсигар, хмурился, морщил лоб и больше всех молчал, занятый своими мыслями… О чем он думал?
— Мне кажется, — молвил между прочим Вершинин, — Проньку Жигана надо стукнуть.
— Выгнать совсем? — переспросил Бережнов.
— Да… анархист он, буян. Выгнать сейчас же.
— Почему же именно сейчас, а не после праздников?
Очевидно, Бережнов, не раз вызывавший до этого к себе Жигана, решил применить ту же строгую меру. Речь шла теперь только о сроке, так как перевод в другую бригаду результатов не дал.