Валя подалась было помочь ему, но Буров остановил ее:
— Иди, садись, курносая. Не чай подавать я тебя вызвал. Дело есть серьезное.
Услышав слова председателя, Сашка — ушки на макушке, и начисто забыл про жалостливый разговор, который собирался вести с Буровым. Непонятно было лишь, при чем здесь Валя? О чем серьезном можно говорить с Валькой, девчонкой, которую даже в казаки-разбойники играть не принимали?!
Горожанин привычно поднялся навстречу комсомольцам и вежливо пожал руки. Валя с некоторым недоумением глянула в его светлые глаза, намереваясь угадать необычную причину вызова, но увидела в них лишь приветливую лукавинку:
— Садитесь, садитесь, Валя. И вы, Саша, возьмите стул. Прихлебывая чай из кружки, Буров прошел к своему столу, сел и начал разговор:
— Так вот что, ребята. Вы знаете, с базы аптекоуправления исчезла бочка спирта, йод и перевязочные материалы. Пропажу обнаружила ревизия губздрава при назначении нового заведующего. Йод, перевязочный материал, да и спирт — вещи дефицитные. Для лечения раненых они необходимы, как хлеб. Даже больше. Ты, Саша, как раз работал на этой базе еще до прихода Деникина. Народ там тебе известен. Сходи туда, разузнай неприметно, кто из старых работников остался. Кто новый, что за народ. Новых на базе много, говорят. А откуда они, кто их рекомендовал — неизвестно. Вот список, посмотри.
— Из старых двое осталось. Уборщица Клавдия Ивановна Клочко. Ее просто Ивановной зовут. Да старик фармацевт Исай Аронович Гольдфарб.
— Достаточно и двоих. Вот и навести их, поговори, поспрошай. Настойчивым чересчур не будь. Лучше лишний раз сходить туда, чем кого-либо спугнуть. Дело тонкое.
— Понимаю, товарищ Буров.
Шустрые глаза Вали перебегали с Сашки Трояна на Бурова, она никак не могла сообразить: зачем же понадобилась и она. Наконец, не выдержав, Валя подтянула к себе бумагу и карандаш:
— Мне записывать?
— Не надо ничего писать, — сказал Буров. — Ты пойдешь вместе с Трояном. Станешь делать, что он скажет. Будешь ждать на улице. Ты, Троян, внимательно смотри. Если кто покажется подозрительным, пусть Валя пойдет за ним. Тебе, Валя, надо запоминать адрес или адреса, куда станет заходить тот человек. Понятно?
— Понятно, товарищ председатель, — покорно ответила Валя, несколько обиженная тем, что попадает под опеку Трояна.
— Кстати, Валя, вы, пожалуйста, снимите вашу красную косынку, — заметил, мягко улыбаясь, Горожанин. — А то ведь сразу догадаются, что вы — комсомолка. Впрочем, и без косынки вам нельзя.
— Почему, Валерий Михайлович?
— Волосы у вас приметные, красивые. Подберите другую косынку, нейтрального цвета.
— Неприметную? А если мамин темный платок?
— Пожалуй, подойдет.
— Нам сразу можно идти туда? — почему-то негромко спросил Троян.
— Нужно! — шепотом ответил Горожанин. И они рассмеялись вместе с Буровым. Потом Валерий Михайлович добавил:
— Только на базе ведите себя свободно, будто затем только и пришли, чтоб проведать старых знакомых. Никакой таинственности на себя не напускайте. Главное, чтоб Валю там никто не видел. Будьте осторожны.
Сашка Троян в смущении принялся протирать стекла очков.
— Я понимаю, Валерий Михайлович.
— Вот и хорошо.
Из здания ЧК на Большой Морской Сашка и Валя отправились на базу. Правда, пришлось сделать небольшой крюк: Валя зашла домой и переодела платок. На Черниговской улице Сашка приказал ей погулять поблизости, а сам прошел в здание. Нигде не задерживаясь, потому что никто из «старых» грузчиков здесь не работал, Троян прошел в провизорскую — светлую комнату со столами, уставленными колбами и флаконами, фаянсовыми ступками и банками, на которых в черных, будто траурных рамках четкими буквами были обозначены по латыни названия лекарств.
Уборщицы Ивановны он не увидел, зато за столом у окна склонилась сутулая, совсем горбатая фигура Исая Ароновича в пенсне на кончике великолепного тонкого носа. Отвлеченный от дела, Гольдфарб несколько мгновений всматривался в стекла других представших перед его взором очков, затем радостно всплеснул руками. И как всегда при встрече двух бывших сослуживцев, речь зашла о том, где сейчас их старые знакомые, хороши ли новые товарищи, да и кто они, кстати.
Поводя то ли пенсне, то ли носом, Исай Аронович как бы представлял Трояну фармацевтов: раньше они работали в различных аптеках города, которые теперь оказались закрытыми.
— Разве есть чем торговать? — И Исай Аронович покачал пенсне из стороны в сторону. — Медикаментов нет! Все на самом строгом учете. О бинтах и вате даже говорить не приходится. Где в городе найдешь хоть клочок нестиранного настоящего бинта?