Потом появился рыжий.
Сначала Орманн нашел забавным, что какой-то незрелый юноша из прошлого Кларити появился так неожиданно. Как она уже сказала ему, она была на пять лет старше своей гостьи. Это делало Билла Орманна если и не достаточно взрослым, чтобы быть отцом этого Филипа Линкса, то, по крайней мере, достаточно взрослым, чтобы смотреть на новичка с позиции полного доверия. Правда, юноша был не по годам взрослый, но это все же не могло сгладить разницу в возрасте.
Кроме того, он был совершенно странным. То, как он смотрел на других людей, на свое окружение, то, как он странным образом брел по коридору в поисках Клэрити, — все указывало на сбитого с толку, если не встревоженного человека. Большую часть времени он держал голову опущенной и смотрел в пол, как будто это каким-то образом уменьшало его долговязость или уменьшало его присутствие. Иногда, когда он говорил, казалось, что он не решается подобрать слова, как будто его мозг отстает на шаг от языка.
После их первой встречи Орманн почти пожалел его. Все, что он мог видеть, что у Рыси и его Кларити было общего, это некоторая общая история работы с ее времени на Лонгтоннеле и то, что у них обоих были одинаковые экзотические питомцы. Наблюдая за ними обоими в дальнейшем, мысль о том, что между ними может быть что-то более глубокое, никогда не приходила Орманну в голову.
Это было месяц назад. С тех пор Клэрити проводила все больше и больше своего свободного времени в компании высокого молодого человека. Она была извиняющейся, она была вежливой, она никогда не уклонялась, но она была твердой. И каждый час, каждый день, который она провела с Филипом Линксом, был на один час меньше и на один день меньше, чем она провела с Биллом Орманном.
Сначала он был уволен. Потом он начал раздражаться. К концу месяца он был зол и расстроен. Злится, потому что Кларити постоянно отталкивает его от Рыси. Расстроилась, потому что хоть убей его, он не мог увидеть то, что она увидела в парне. Он был выше Орманна, но незначительно. Он был стройнее, не таким мускулистым, уж точно не таким красивым. Двусмысленно говоря о своем происхождении и средствах поддержки, Рысь сказал только, что он был студентом, живущим на семейную стипендию. Там нет блестящего будущего, уверял себя Орманн. Ясно, что Линкс был умен, но вряд ли гениален. Он не был ни развлекающим, ни забавным. Во всяком случае, он был откровенно сдержан в присутствии других.
Так что вопрос оставался: что Кларити увидела в нем? Что привлекло ее к нему так сильно, что она то и дело откладывала приглашения вице-президента Орманна на ужин, в иммерсионный театр, на пляж? В какой-то неудачный момент он подумал, что, возможно, Линкс была каким-то выдающимся любовником, но наблюдение и тонкие расспросы Кларити вскоре развеяли это предположение. Что тогда? Орманн решил, что есть только один способ выяснить это.
Он бы спросил ее прямо.
Она была удивлена, но не шокирована, увидев его сидящим на диване в ее кодо на десятом этаже, когда она вернулась домой с работы в пятницу. Чтобы облегчить свои отношения, несколько месяцев назад они обменялись кодами безопасности среды обитания. Ей никогда не приходило в голову сменить свою после прибытия Флинкса.
В такие моменты можно было ожидать, что Билл будет ждать ее с прохладительными напитками, горячим ужином, широкой улыбкой и поцелуем. Сегодня были только напитки. Не нужно было быть эмоциональным телепатом, как Флинкс, чтобы почувствовать, что он встревожен. Однако его состояние не было настолько серьезным, чтобы беспокоить Скрэпа. Как только они прошли через вход, минидраг спрыгнул с ее плеча и полетел к своему любимому месту на декоративных пузырьках из аэрогеля, которые украшали заднюю часть ее гостиной с видом на озеро.
— Добрый вечер, Билл. Взяв приготовленный им напиток — он был как всегда безупречен — она села на один из двух стульев напротив дивана. Это само по себе было значительным, он чувствовал. До приезда этого Филиппа Рыси она всегда садилась рядом с ним. — Ты не сказал мне, что придешь сегодня вечером.
Он погладил свой напиток, но не стал делать глоток из самоохлаждающегося стакана. — Я боялся, что если я это сделаю, ты скажешь, что будешь занят. Снова утешаю своего давно потерянного друга. Лично я думаю, что он уже должен быть достаточно утешен. Не так ли?»