— Эгей, Кижинга-угу, — произнёс мощный голос, смутно знакомый, у орка по спине сразу побежали мурашки размером с мышей. — Пред тобой нечестивые гзуры, попратели наших с тобой дупоглотских ценностей, так что или ты при на них и руби, как пристало джигиту, или брысь с моста. Дай дорогу старшему.
— Эй-эй! — засуетился старший гзурус, дюжий дядька в красной кепке. — Тебе чего, да? С тобой не ссорились, да? Езжай своей дорогой, да?
— Я и еду, а вы тут устроили хрень какую-то. Что за митинг, да?
— Великую Гзурусь строят, — предположил ещё чей-то гулкий бас. — Ты, однако, мужик в железе, решай по-скорому. А то впрямь построят, а нас потом совесть мучить будет, что, мол, рядом были и рога не посшибали.
— Кто-кто тебя мучить будет? — не понял знакомый голос.
— Совесть. Слово мудрёное, три дня заучивал. Эт когда голодный, а есть не могешь, и в драку не тянет, даже с троллем, а уж на девок вовсе нуль внимания…
— Так и говори, мол, когда состаришься… И ваще едь-ка подальше от Чумпа, нахватался эльфийских слов, сопляк…
Застучали новые копыта, ещё двое тут как тут. Ух ты, да тут скоро целая рать соберётся! Кижинга чуть расслабил взмокшие в латных перчатках пальцы. Неужели опять пронесло? А ведь, пожалуй, верно поют монахи: живешь праведно — хрен получится помереть. Эх, теперь начнётся — где искать принцессу?.. следы, правда, запутывать не умеет, да и лошадь небось пала за ближайшим холмом…
— Сэр Кижинга, ты жив? О, хвала богам!
Помянешь принцессу — вот она, получите, распишитесь. Однако трое… четверо? Вроде слышал ещё одного — против полутора дюжин? В свите принцессы было с десяток воинов. Не ахти каких, конечно, да и налетели гзуры из засады, к тому же их ряды Кижинга сам проредил более чем прилично… Но сейчас его уже настигла волна тяжкой беспробудной усталости — сжёг все силы, теперь отсыпаться неделю, сейчас бы меч не выронить. А нежданные друзья кем-то ещё окажутся? Где же этого, справа, слышал? Почему от его голоса даже заплетенные в косу волосы норовят встать дыбом?
— Ладно, други, — раздражённый новый голос. — Что решили? Бьём? Так давайте шибче, вон уже за полдень, а вы всё рассусоливаете. Вово, хошь стрельнуть? Смотри, какой красивый лук, прямо по тебе.
Гзурусы возроптали, откатились шагов на десять, и Кижинга бросил взгляд через плечо. Узрел высокого воина в роскошной кольчуге, тот сидел в седле надменно, руки в боки, из-под забрала торчит подбородок, о какой только булавы обламывать. За его спиной принцесса, вся встрёпанная, но чуть не визжащая от восторга, и жилистый малый с отличным луком. Глянул налево, увидел понятно кого и понятно что подумал, едва с коня не свалился от изумления.
— Рад приветствовать! — заявил орк спешно. — Не судите, почему, мол, не призывал и ныне к вам спиною. Сердцем всегда стремился… Кто будете? Я вас знаю?
— Меня! Даром, что ли, тебя по плацу гонял!
— Что-о? Меня?! О, Йах, Барака и все-все… Полковник Панк?
— Дед твой полковник! Генерал — с тех пор, как ты позорно дезертировал! Или это не ты? А ты тогда что?
— Ты ж сам нас распустил — наниматель платить отказался!
— Ага, а ты последний кошель спёр, верно?
— Я не вор! — Кижинга заставил коня пятиться, сердце бухало, как кувалда по наковальне. Помощь — это замечательно, Панк старого добра и былой дружбы не забывает, но сам он, что ни говори, фигура неоднозначная. — Только и взял что мех вина, арбалет, пару подсвечников, коврик дэмальской вышивки да щипцы для орехов, и то в чисто в гуманных целях, ты ж их для пыток использовал…
Воин с луком засмеялся противно, но заразительно, нервно захихикала принцесса, гулко прыснул дородный боец с копьем. Наконец, хором ржанули Кижинга и Панк. Гзуры взирали в изумлении, уж насмехательства-то они не ждали никак, тем более что смеяться было и не над чем. Чумп это заметил, осознал, первым же прекратил гогот и навскидку выпустил стрелу над гзурскими головами. Причём едва растянул лук на треть. Стрела со зловещим свистом ушла в горизонт. Гоблин зашипел и злобно воткнул лук в чехол — тетивой распороло кожу на левой руке даже сквозь кольчугу.
Гзуры шарахнулись врассыпную, даром что стрела шла явно выше голов.
— Ты что делаешь, даа? — протяжно укорил Чумпа старший.
— Сорвалось, — пояснил гоблин, потряс отбитой рукой и с натугой поволок из крепления секиру. — Извиняйте. Слаб стал с возрастом.
— Зачем берёшь, если такой слабый, да?