— Ты мог бы предупредить меня, — сказала она, быстро расстёгивая остальные ремни.
— А что в этом интересного?
Когда она закончила с последней застёжкой, Киран помог ей снять защитный жилет, оставив её в льняной рубашке и брюках. Он снял с неё сапоги, а за ними и свои. Затем он лёг на спину и повернулся на бок лицом к ней. Она сделала то же самое.
Они уставились друг на друга, и в их глазах промелькнула нервная дрожь. Может быть, ей нужно сказать ему сейчас, пока всё не зашло слишком далеко. Она получила свою паузу. Это никогда не будет достаточно долго, но это успокоило её дух. Этого должно быть достаточно.
Киран прервал её мысли, перекатив её на спину и нависнув над ней. Верхнюю часть тела он поддерживал руками, а ноги переплёл с её ногами.
— Я думал, мы поставили паузу, — пробормотал он.
Опускаясь, пока его тело слегка не коснулось её.
— Да, — сказала она, поднимая подбородок и поцелуя его в щёку. — Но это не может длиться вечно.
— Это может продолжаться до тех пор, пока я не закончу целовать тебя.
— И сколько времени это займёт?
Он скользнул одной рукой по её талии, вниз по бедру, к изгибу её колена. Одним хорошим рывком он закинул её ногу на своё бедро, и их тела прижались друг к другу ещё крепче.
— Есть только один способ узнать.
Он наклонился к её губам. В ту ночь он подарил ей все виды поцелуев. Он начал с мучительно медленных, которые доставляли такое острое удовольствие, что почти причиняли боль. Он целовал её быстро, как будто они должны были вместить целую жизнь в одну эту ночь. Он целовал её крепко и нежно, и всё, что было между ними.
Аврора ждала, что он попросит о большем, но он так и не попросил. Она почти спрашивала себя, но обнаружила, что не возражает против бесконечных поцелуев, которые ни к чему не вели, кроме как к следующему и следующему. Это заставило её почувствовать, что это была просто одна ночь из тысячи других, через которые они должны были пройти.
Наконец, где-то между глубокой ночью и ранним утром, когда фонарь уже достаточно прогорел, чтобы они могли видеть только друг друга, их поцелуи замедлились, и они лежали довольные в объятиях друг друга.
И наконец, Аврора поняла, что время пришло.
Её голова лежала у него на груди, его сердце билось ровно и уверенно у её уха.
— А теперь жизнь продолжается, — пробормотала она.
Он слегка напрягся, но продолжил обнимать её.
— Так оно и есть.
Она не хотела, но Аврора села и передвинулась, чтобы встать с постели. Её нервы вернулись в полную силу, и она не могла лежать с ним на кровати и произносить нужные слова.
Она подошла к единственному крошечному окну комнаты и на мгновение выглянула наружу. Она видела только верхушку дворцового купола над соседними зданиями, поблескивающую в лунном свете. Она подумала о своей матери, лежащей где-то там, больной и считающей её мёртвой.
Она была жива. Уже что-то. Но надолго ли? Насколько она была больна?
У Авроры были самые лучшие намерения, когда она уезжала, но что-то по пути пошло ужасно неправильно. И если её мать так и не получила письма от Новайи, в котором объяснялась правда об её мнимом похищении, то, скорее всего, она допустила ошибку в самом начале.
— Я не знаю, с чего начать, — наконец призналась она.
Она услышала, как скрипнула кровать, но не позволила себе взглянуть на него, слишком боясь потерять самообладание.
— Начни с самой простой истины.
Простая истина. Она могла бы это сделать. Она бросила последний взгляд на дворец вдалеке, а затем заставила себя посмотреть ему в лицо.
Тогда она призналась в своей первой лжи.
— Моё имя не Роар. Меня зовут Аврора.
Мы не свободны, когда нами правит страх.
— листовка, распространённая повстанцами
7
Аврора.
Это было красивое имя. Но что-то в нём заставило сердце Кирана учащённо забиться.
Аврора.
— Зачем лгать о своём имени? — спросил он.
Роар — нет, Аврора поморщилась.
— Это не совсем ложь, — ответила она. — Большую часть своей жизни я жила под именем Рора. Роар была просто… начало с чистого листа.
Он мог это понять. В конце концов, он сам полжизни носил имя, которое ненавидел просто потому, что вырос в месте с таким же названием.
— А зачем тебе понадобилось начинать всё с чистого листа? От чего ты бежала?
И что ещё более важно… была ли она в опасности, вернувшись в это место, из которого когда-то сочла нужным сбежать?
Она сделала глубокий, почти прискорбный вдох и сказала:
— Я должна была выйти замуж.