- Aşkım, какой ты молодец, что взял их с собой! Я бы и не догадалась. Хотя, откуда мне было догадаться – ты же не сказал, куда мы едем.
- Всё тебе скажи! – ухмыльнулся в усы самый перспективный врач центральной стамбульской больницы. – Тогда сюрприза бы не получилось!
- Уж чего-чего, а на сюрпризы ты горазд! За что и люблю тебя, - Фериде бойко подскочила к мужу и звонко чмокнула его в небритую щёку. Тот изловчился, схватил за талию, приблизил к себе и поцеловал в губы.
- Ах, султанша! Так мы с тобой сегодня никаких водопадов не увидим, - Кямран нехотя отстранился, завершив приятное занятие. – В путь!
Действительно, жалко терять чудесный майский день. Всю дорогу до обещанного водопада Фериде радовалась и порхала, как пичужка, постоянно сбегая с тропы то к кусту, то к какой-нибудь травинке, вдруг привлёкшей её внимание. То и дело они останавливались, чтобы посмотреть на какой-нибудь редкий цветочек, едва пробившийся сквозь толщу прошлогодних листьев на весенний свет, или на мягкую бархатную подушку мха – ей все надо было потрогать, или чтоб замереть и послушать пение зяблика в кустах кизила.
И всё-то она знала, всем интересовалась!
- Этот белый цветок называется «Тысячелистник», по латыни ahele millefoliım! Смотри - вот мох обычный – sfagnum vulgaris, а это – совсем другой, видишь, он не зелёный, а серебристый?
Кямран диву давался - даже, он, медик, изучавший латынь для своей профессии, не знал таких подробностей, а она всё помнила из уроков ботаники. Фериде не переставала поражать его своим кругозором и многогранными познаниями, порой в самых неожиданных областях. С ней всегда было интересно и никогда не скучно. И за это тоже любил жену статный красавец. Для умного мужчины-эстета очень важна полнота общения с женщиной.
Ближе к полудню путешественники достигли своей цели. Фериде поспешила приблизиться к хрустальным струям. В удобной обуви она ловко перескакивала с камня на камень, словно молодая козочка. Этой своей неподкупной радостью она и восхищала Кямрана, тем что могла легко превратиться из ночной чаровницы в непосредственное дитя. И он боготворил в ней каждый образ – и прекрасной женщины, и мудрой матери, и чудного ребёнка.
До чего же приятно было умыться холодной водой у подножия водопада! Закинув головы, они наблюдали, как вода с грохотом и брызгами падает вниз, распыляя вокруг водяную пыль. Полуденное солнце проливало свои лучи на потоки, и они сверкали, переливались, как грани хрустальной вазы. Устремляясь вниз с вершины, пусть не особо высокой, но достаточно впечатляющей для предместий Стамбула, струи воды кое-где перекрещивались, похоже на волосы, заплетённые в косу.
- Вот тут и пообедаем! Да усядься ты уже, Фериде! Вот неугомонная! Неужели не устала? Мы полдня с тобой ходим, а тебе хоть бы хны! – Кямран был удивлён энергией своей резвой овечки.
- Ничуть! Вот правда! Ещё эти боты такие удобные – ходила бы и ходила в них! – и она рассмеялась звонким как хрустальный колокольчик смехом. Наверное, так звенели бы, разбиваясь внизу о камни, прозрачные бусинки воды, будь они в самом деле сделаны из стекла.
- А кто-то не хотел их тогда даже примерить! – Кямрану вспомнилось, как пришлось чуть ли не уговаривать её приобрести не совсем изящную, но нужную обувь в магазине на Rue Balzac (улице Бальзака). Сама же затащила его на эту улочку уже в конце бульвара Елисейские поля, когда до Триумфальной арки было рукой подать – уж очень любопытно ей было пройтись по улице, названной именем писателя, чьи романы Фериде с особым интересом изучала во время учёбы в пансионе.
- Да ничего я не забыла! На улице-то оказалось особо нечего смотреть. А я всего лишь хотела поскорее дойти до арки, взобраться на площадку и посмотреть на Париж сверху. Помнишь, целых двенадцать улиц будто лучами расходятся от неё, как от Солнца?
- Помню, конечно. Но ведь с башни видно было намного больше, чем с Триумфальной арки?
- Наверное…На башне мне было слишком высоко, аж страшно и мельком глянуть вниз. Забыл? Я даже подниматься на неё боялась, а с крыши арки не боялась.
Водопад воспоминаний о первом романтическом путешествии хлынул на молодых людей, и понеслось: «А помнишь? А помнишь?»
5. Вояж. Воспоминания.(из новеллы СЕКРЕТЫ ЛЕСНОЙ СТОРОЖКИ)
11 месяцев до событий в сторожке.
Было решено, что свой медовый месяц они проведут в Париже. Фериде, хоть и проучилась десять лет во французском католическом пансионе, к своему сожалению ещё не побывала в стране, язык которой стал для неё вторым родным. В пансионе училось немало девушек-француженок, чьи родители по долгу службы проживали в Стамбуле. Та же Мари – подруга Фериде - дочь доктора Лазара, что вышла замуж за журналиста и укатила во Францию, милая преданная Мишель, зловредная Валез. Стыдно признаться, но Фериде завидовала им, что они знали этот далёкий романтический город гораздо лучше, чем Стамбул. И не только потому, что они возвращались в пансион после каникул с чемоданами, набитыми новыми модными нарядами, книгами про любовь, какими-то замысловатыми коробочками с косметикой да бутылёчками с ароматной водой. Рассказов о поездках домой и историй о парижской заморской жизни пансионеркам хватало на много вечеров. «Вот если бы увидеть Париж…», - мечтала Фериде. Может, и заглянула бы она в какой-нибудь модный бутик, но в первую очередь всё же, отправилась бы в музей Лувр – уж очень ей хотелось увидеть воочию все эти мумии египетских фараонов, древнегреческие статуи из учебников истории, да бюсты правителей древнего Рима. А ещё посмотреть на зловещие стены Бастилии! Случись ей оказаться в Париже, Фериде всенепременно зашла бы в собор Нотр-дам – всё-таки, Виктор Гюго был её любимым писателем, а как любому чуткому читателю, ей было ужасно интересно побывать в местах, описанных в его романах. А Парижская опера (Гранд Опера)? В родном Стамбуле ведь нет таких зданий и развлечений! Да даже просто прогуляться по бульварам города, посидеть в его кофейнях и бистро за маленькими круглыми столиками, обозревая жизнь парижских улиц! Казалось бы, она всё знала о Париже и уж точно, не затерялась бы там, но такой ли он на самом деле, каким она его себе представляла по сборным знаниям из журналов, книг и рассказов подруг?