Кямран не спешил. Он хотел, чтобы всё прошло празднично и непринужденно.
— Какие вкусные конфеты! — заметил он. — Может, ещё по одной? — И тут ж протянул ей следующий фондан. Фериде съела его с выражением лица, с которым когда-то вкушала сахарную вату — смакуя и интригующе облизывая пухлые губки. Это возбуждало красавца всё больше.
— Любовь моя, как же ты великолепна в своем свадебном платье! Просто сказка наяву! Но ты, наверное, устала… Давай-ка, помогу тебе разуться? — он встал на колени и деликатно снял изящные свадебные туфельки с ножек Фериде. Поцеловал пальчики и погладил ножки от ступней всё выше, задержался на гладких девичьих коленках, прошёлся по внутренней стороне бёдер… Затем сел рядом с ней на кровать. Расстегнул верхние пуговицы рубашки — становилось жарко от нарастающего желания.
— Твоё роскошное платье я уже рассмотрел, но знаю, что вы с сестрицей Мюжгян ездили выбирать красивое бельё… МНЕ покажешь? — и подарил еще один вкусный долгий поцелуй в медовые губки. Не дожидаясь ответа, принялся расстёгивать платье. Целуя и шепча своим бархатным обволакивающим голосом самые ласковые слова, он постепенно раздевал любимую. Та не сопротивлялась, а смотрела в его карие глаза, обрамлённые непомерно длинными ресницами, словно кролик на удава. Видимо, сказалось действие алкоголя да шоколада в сочетании с магией глаз и голоса нашего героя. Кроме того, Фериде понимала, что сейчас не место и не время чудить да взбрыкивать — ей и самой не терпелось узнать, что же скрывается за фразой «заниматься любовью». В конце концов, это была уже не озорная школьница, а сформировавшаяся женщина, причём, восточная, а они, как известно, созревают раньше своих северных сестёр.
Вскоре Кямран справился с платьем и залюбовался кружевным бельем, одновременно, теперь уже по праву супруга, знакомясь осмелевшими руками с теми частями тела, которые оно скрывало. Угадывалось, что девушка стесняется без одежды предстать перед мужчиной, пусть даже самым любимым во всём белом свете. Впрочем, его восторженные комплименты, искренность которых явно читалась в потемневших глазах и слегка севшем голосе, помогли Фериде преодолеть стеснение и придали уверенности в своей неотразимости.
— Фериде, как же ты прекрасна! — искреннему восхищению лучшего доктора центральной стамбульской больницы не было предела. — Ну, иди ко мне, моё счастье! — и он усадил свое сокровище на колени, как они нередко делали в моменты уединения. Правильно было начать с чего-то привычного прежде, чем идти дальше. И вот, она уже опять пьет шампанское, сидя на коленях у своего [3]бея. Новый долгий шоколадный поцелуй! Ах, как сладко! Ладонями, пальцами, губами мастерски играл муж с её телом. Как же приятно было почувствовать его мягкие усы на сосках и между грудями. Совершенно новое, неизведанное еще, но такое зовущее ощущение. Честно признаться, твердость в его брюках её несколько пугала и смущала. Она замечала это и раньше, когда целовались до свадьбы, но слишком стеснялась собственных мыслей и догадок, чтобы спрашивать о таком. Он гладил тело своей желанной, сходя с ума от её великолепия. Вдруг одним рывком вытащил ремень из брюк и как-то быстро разделся, не дав ей опомниться. Совершенно зачарованная, она и не заметила, как оба оказались под тонкой простынёй. Королёк старалась не смотреть никуда, кроме лица и торса Кямрана — уж очень не по себе было от мужской наготы. Фериде уже видела обнаженные тела греческих и римских статуй в учебниках по истории и искусству — в начале двадцатого века это было обязательным предметом в прогрессивных женских учебных заведениях, таких, как её пансион, готовящий учителей. [4]Sevgilim был точно такой же, если не превосходил их по красоте телосложения. Только…О, Аллах милосердный, у тех статуй не было такой огромной непонятной штуки! Наша героиня постепенно стала догадываться о её предназначении! Не может быть! Как же так? Неужели, вот это…?