- Пойду пройдусь, - Кямран использовал самый тривиальный предлог покинуть мужскую компанию и, засунув руки поглубже в карманы брюк, направился в дом.
- Сынок, до конца коридора и дверь направо, - объяснял вслед Азиз бей.
- Спасибо, дядя! Я помню, где у вас туалет.
Не найдя жены в доме, он вознамерился во что бы то ни стало её разыскать. Как водится, алкоголь и романтическая обстановка летней ночи диктовали организму свои условия и желания. Самым сильным из которых сейчас было прижаться к своей Гюльбешекер, затискать её и зацеловать, зарыться лицом в медовую теплоту грудей, пошариться под юбкой и овладеть поскорее - хоть бы и в саду, не знай как, но что-нибудь бы придумал – это же Кямран! Всепоглощающее любвеобилие разобрало нашего доктора ещё за столом, а теперь под конец ужина он уже весь зудел от навязчивого влечения. Хотелось прямо здесь и сейчас рассказать и показать жене как он её любит. Только где она? Где его бесконечная любовь, его доброе утро, ясный день, нежный вечер и страстная ночь?
- Фериде! Фериде! –звал озадаченный супруг. Хоть и спьяну, но догадался-таки, что она могла удалиться в сад – ему ль не знать, как Королёк с детства всегда искала успокоения у деревьев.
Он не ошибся – среди яблонь виднелась фигура, которую он не спутал бы ни с какой другой.
«Так вот ты где прячешься! Ну, овечка, берегись!»
В несколько шагов, бесшумно, ловкой пантерой (не так уж и много он выпил) незаметно приблизился со спины и крепко обнял сзади, застав супругу врасплох. Фериде едва не вскрикнула от неожиданности, но горячий обжигающий поцелуй не дал звуку сорваться с губ. Фериде знала, что сопротивляться натиску бесполезно. По правде говоря, ей даже нравилось то, что проделывал с ней любимый – уж самой-то себе можно признаться. Кямран грубовато собственнически лапал её тело, крепко прижимал к себе. Его поцелуй не был сладким. Нет, приторная сладость – это не про поцелуи Кямрана, хотя и такими они иногда бывали. Но кому нужны блюда с одной и той же приправой? Это был вкусный, пряный, такой бесшабашно-дикий поцелуй разбойника. Красавчик и был сейчас похож на хулигана – с глубоко расстёгнутым воротом рубашки, взлохмаченными волосами, глаза подёрнулись масляным блеском. Громко сопя, он продолжал целовать любимую и мять её тело.
- Давай не будем! – попыталась было остановить его Фериде, опасаясь быть замеченными. Не хватало ещё чтоб родные заметили, как они тискаются и сосутся едва ли не на виду у всех!
- Neden canım? (Почему, дорогая? – тур.) Почему не будем? – и жадные губы вновь накрыли bal dudak (медовые губки – тур.) Он умел полностью отдаваться чувству и эмоциям и Фериде научил тому же, чтобы никакие даже самые важные мысли не мешали их сказочной близости. Чалыкушу обмякла в сильных руках. Она почувствовала, как теряет власть над собой. От настойчивых ласк и поцелуев Кямрана вся её усталость будто прошла. Они целовались долго-долго. Переводили дух и горячо шептали друг другу самые откровенные, а порой и бессовестные комплименты и признания.
- Я хочу тебя, любимая. Желанная моя, не оторваться от тебя! – с этими словами Кямран ласково гладил свою султаншу по лицу и волосам.
- Безобразник! Не здесь же!
- Пойдём в дом?
- А что в доме? В нашей комнате спит Мунисэ. И думать забудь!
- Разберёмся. Только схожу попрощаюсь. А ты жди меня в спальне!
Фериде оглядела мужа с ног до головы. Ну и видок у него! А в штаны будто скалка засунута.
- Да куда ты пойдёшь в таком состоянии?
Не доходя до веранды, Кямран издалека пожелал последним обитателям стола – Юсуфу и дяде Азизу спокойной ночи. Ему-то ночь сулила ему кое-что поинтереснее посиделок с подвыпившими родственниками. Во всяком случае, он на это надеялся.
[1] По канону, Фериде и Кямран являются двоюродными братом и сестрой, а Айше доводится им обоми тётей (сестрой их матерей)
[2] Ракы – турецкий крепкий алкогольный напиток на основе анисового корня
[3] Ракы пьют, смешивая с ледяной водой, от чего напиток замутняется
13. Çocuklar duymasın (Не позволяй детям услышать – тур.)
Окна спальни, где семейству предстояло ночевать, выходили в сад. Лунный свет серебрил тюлевую занавеску. От ветерка она еле заметно колыхалась, и графитовые тени от веток деревьев пританцовывали в такт. Фериде первым делом подошла к спящей приёмной дочке и поправила одеяло. Девочка по обыкновению спала на боку. Она не любила отворачиваться к стене. Мунисе призналась приёмной маме, что боится засыпать лицом к стенке, когда находится одна в комнате — тогда ей чудится, что сзади к ней подкрадывается кто-то чёрный и страшный, и это её пугает. А если повернуться на другой бок, то комната получается, как бы на виду и, пока не уснешь, видишь, что в ней происходит. Поэтому Мунисе всегда засыпала, повернувшись лицом к комнате — так ей было не страшно. Фериде приложила все усилия для того, чтобы развеять детские страхи, но привычка пока не исчезла.