* тройка высокопоставленных чиновников Османской империи, в чьих руках находилась власть в стране в 1914 гг, Талаат-паша, Энвер-паша, Джемаль-паша
Кямран давно для себя решил, что в случае чего, не станет бросать семью и рисковать своей жизнью из-за интересов политиков, и своих, и, тем более, германских. Отец Фериде, офицер Османской армии, погиб в Ливии несколько лет назад. Кямран чётко помнил, как это горе принес в дом посыльный офицер, передав парадный мундир Низаметдин бея. Королёк никогда так и не оправилась от этого удара. Разве может он теперь нанести ей ещё один не менее сильный, если и сам сгинет на войне!? Конечно нет! Ради Фериде, ради их ребёнка, родителей, семьи, он останется с ними. Не имеет права поступать иначе! Да и что это за война такая? Немцы своими уловками разожгли войну с Англией, Францией и Россией, втянули туда Австро-Венгрию, а теперь ещё и турок! И за чьи интересы, спрашивается, они призывают народ воевать? К сожалению, простые люди в большинстве своём легко велись на пропаганду правительства младотурков о том, будто идти воевать с русскими это священная обязанность каждого турка ради спасения родины. От кого её спасать то? Вроде, пока никто не напал, не пересёк границу страны. Однако, эшелоны с мобилизованными Мехметами шли на восток – в Карс и Эрзерум, в суровые районы Восточной Анатолии. Разве что образованным людям вроде него самого было ясно как белый день, что дело не в спасении родины, а в мутных интригах мировой политической элиты, для которой народ является не более чем человеческой массой, средством достижения целей. В любом случае, он будет честно выполнять свой долг медика, как бы ни сложилось, где бы ни пришлось оказаться из-за этой войны, будь она неладна!
Пока же помог брату-Юсуфу – не тот случай, чтоб, упаси Аллах, оставить Мюжгян без мужа, а Али без отца!
Работы прибавилось. И физически, и морально выматывала бесконечная череда таких посетителей, каждый из которых не столько рассказывал о своём недуге, сколько норовил выложить всё о своей семье, пожаловаться на тяжелую жизнь и почему он не может оставить их на произвол судьбы и уйти воевать в непонятной войне. Исключительно дома вечерами можно было расслабиться, отдохнуть от тяжелых дум и эмоций дня, погрузиться в домашний уют, вопреки всему царивший в их особняке.
«Ягнёночек мой, покушай-ка сютляч! Гюльмисаль-калфа специально для тебя приготовила!»
«Ах, Фериде, оставь эту корзину! И не вздумай поднимать тяжелое! А ты, Сютлю, куда смотришь? Неужто сама взять не можешь?»
«Нет, нет, Королёк! Не пойдёшь с нами на базар! Побудь дома, отдохни! Мало ли, что не устала! Всё равно, отдохни!»
Дома все носились с Фериде, как с хрустальной вазой. Лишнего шагу не давали ступить. Свекровь, бывало, раз десять на дню справится о самочувствии невестки.
- Ах, Бесиме-ханым, оставьте! Всё со мной в порядке. И не устала я вовсе! Хочу вам помочь. Поймите вы, что я беременна, а не больна!
- Нет уж, моя сладкая, справлюсь и без тебя, - Бесиме на всякий случай старалась поберечь невестку. Мало ли чего! В доме есть кому потрудиться.
А ещё так и норовили накормить её повкуснее да побольше. Надо сказать, что в условиях ограниченного выбора и дороговизны уже не было прежних разносолов, но Фериде, любимицу дома всегда старались побаловать чем-то особым.
Кроме того, все женщины особняка во главе с хозяйкой усердно принялись за пошив приданного малышу (или малышке?). Из сундуков достали детские вещички Фериде – многие едва ношеные – всё такое крохотное, милое, само-собой, предназначенное для девочки. А если, всё же будет сын? Потому-то готовилось всё с запасом, не только как для дочки, а вдобавок и в цветовой гамме, подходящей для мальчика. Мама Кямрана сама выбрала в лавке мужа несколько отрезов бязи, штапеля и фланели на детскую одежонку. Дильбер и Гюльмисаль старательно кроили и строчили из них чепчики, ползунки и распашонки. Бесиме ханым тем временем вязала уже третьи носочки будущему внуку (пусть это будет мальчик!)
- Внучка-то у меня уже имеется – Асу, принцесса моя растёт, хвала Аллаху! И Мунисе, славная девочка, есть у нас. Смею надеяться, Всевышний пошлёт мне внука, а моим детям - наследника. Ох, какой же необыкновенной красоты это будет ребёнок! Разве может быть иначе от таких-то красивых родителей!? Высокий и статный в отца, с белой кожей и лучезарной улыбкой - в мать! Inshallah! – мечтала Бесиме.
Кямран в глубине души тоже предпочитал, чтобы первенцем был сын. Нет, не то, чтобы он не хотел дочку! Вовсе нет! Разумеется, он был счастлив независимо от пола ребёнка. Однако, если быть до конца честным, то если уж выбирать между мальчиком и девочкой, он бы выбрал первого. Хоть ему и совестно было в этом признаться даже самому себе. Наверное, в нём говорил какой-то средневековый консерватизм общества. А кроме того, мальчик был ему как-то понятнее, что ли. Когда подрастёт, разделит с ним увлечения – рыбачить в заливе, играть в шахматы и футбол. И конечно, продолжатель рода! И пусть бы рос «сорви-головой», как его мать в детстве – всё лучше, чем быть «неумехой»!