– Что думаешь? – наконец сказала она. Он понял, что она замолчала и теперь разглядывала его (совсем как он – ее).
– Думаю? – выдавил он.
– Как думаешь, где он? Что делает?
– Я не знаю, где Лео и что он может делать, – сказал Пол. Он зашел в кабинет и вернулся с папкой Беа. – Но ты ведь об этом говорила?
Он протянул ей папку, и она ахнула.
– О господи, – сказала она. – Откуда она у тебя? Это Лео тебе отдал?
Отдавал ли Лео ему папку?
– Возможно.
Беа расстегнула ремни и вынула стопку листов.
– На них пометки, – сказала она. – Он оставил пометки.
– Лео?
– Да, это почерк Лео.
Она быстро перелистала рукопись: пометки синим карандашом, который предпочитал Лео, были почти на каждой странице – сделанные его мелким петлистым почерком, на их общем особом языке («использовать», «использовать осторожно», «не использовать»).
– Он прочел, – сказала Беа, еще до конца в это не веря.
Страницы в ее руках, исписанные замечаниями Лео, были его способом дать ей если не одобрение, то разрешение. Потому что она знала Лео. Если бы он не хотел, чтобы рассказ был опубликован, то в жизни не стал бы тратить время, сидеть и улучшать текст. Он бы сжег рукопись в камине Стефани. Он бы выбросил всю пачку в уличный мусорный контейнер. Утопил бы в реке. Если она в чем и была уверена, то в этом. Но он так не сделал. Беа поискала на последней странице замечание подлиннее, которое как-то объяснило бы все, послужило бы более явным благословением, но там ничего не было.
Она вернулась к началу рукописи.
– Что? – спросил Пол, увидев у нее на лице удивление и облегчение.
Вот оно, прямо на первой странице. Лео вычеркнул имя, которое она выбрала для героя, «Маркус», и вместо него написал «Арчи», а на левом поле, подчеркнув дважды: «Использовать».
Глава тридцать вторая
Нора и Луиза не привыкли быть в центре внимания на семейных праздниках, и им это нравилось. Когда они добрались до квартиры Джека и Уокера, их родители и Беа были уже там. Они вошли в комнату, складывая неустойчивые черные зонтики, и все движение и разговоры прекратились. Шестнадцатилетние девочки словно заворожили всех, чего в помине не было, когда они застенчивыми детьми прятали лица в широком отцовском бедре, если собиралась вся семья.
Луиза была вылитая Мелоди в подростковом возрасте, настолько похожа, что Джек смотрел на нее с тяжелым сердцем, по старой привычке подбираясь в ожидании, что это знакомое лицо сейчас перекосится и заплачет из-за какой-то воображаемой обиды. Но вместо этого Мелоди в исполнении Луизы улыбнулась ему – любопытной, теплой, славной улыбкой. Ему захотелось провести рукой по ее волосам, почувствовать форму ее черепа. От волнения он слишком сильно сжал ее плечо, и Луиза поморщилась.
Беа крепко обняла девочек, а потом отодвинулась от них на расстояние вытянутой руки, рассматривая их волосы, рост, одинаковую россыпь веснушек на одинаковых лицах.
– Какие вы красавицы! – повторяла она, прижимая их к себе и целуя в обе щеки, отчего они обе вспомнили слово, прежде не приходившее им в головы: «по-европейски». – Как выросли с прошлого лета! Совсем взрослые девушки.
Нора и Луиза засияли от удовольствия. Уокер налил всем шампанского, а Норе и Луизе протянул бокалы с лимонадом. Настроение у него было оживленное, и выглядел он хорошо. Джек смотрел, как он оценивает комнату и стол, окидывая все быстрым взглядом, убеждаясь, что все на своем месте, прежде чем вернуться к хлопотам на кухне.
Нору и Луизу восхищало все: квартира, стол, непривычное кокетство матери («Закуски! Во множественном числе? Больше одной?» – Мелоди вела себя почти легкомысленно); дядя Джек, уменьшенная, эльфическая копия дяди Лео; веселая тетя Беатрис – а это копия, как они обе недавно поняли, их матери, только покрасивее. Их обеих инстинктивно тянуло к Уокеру, на котором поверх слегка выпирающего живота был поварской фартук. Единственным привычным явлением в комнате был их отец, сидевший за столом, надежный и основательный; он отломил кусочек хлеба, принюхался к одному из полужидких сыров и подмигнул девочкам, словно говоря: «Что-то новенькое, да?»
Уокер поманил девочек в кухню, и они с готовностью пошли за ним. Он щедро долил в их бокалы с лимонадом шампанского.
– Маме не говорите, – сказал он. – И я не слежу, сколько остается в бутылке.
Он сунул шампанское в запотевшее медное ведерко и направился обратно в гостиную. Луиза и Нора быстро выпили свои коктейли и сделали еще, добавив ровно столько лимонада, чтобы содержимое бокалов не выглядело подозрительно.