Маргарита, нервно рассмеявшись, привела в спальню детей и попросила бойкую Анхен позвать отца. Грета не особенно рассчитывала, что из этого что-то выйдет, но когда Анхен тихо произнесла «папа», стоя у самой двери, Роберт внезапно открыл глаза.
— Ты звала меня? — спросил он дочь.
Девочка посмотрела на мать.
— Тебе приснилось, — ответила за нее Маргарита.
— Да… мне приснилось, что она кричит… Ты не кричала, нет?
— Нет, папа.
Анна побежала к нему и влезла на постель.
— Папа, тебе хочется спать, да? Знаешь, что я делаю, чтобы поскорей проснуться? Вот что!
Она ловко сделала на постели «мостик», затем — кувырок.
— Попробуй!
— Хорошо, непременно, — улыбнулся Лей. — Только тут мне места мало.
— Ани, поди ко мне, — позвала дочь Маргарита. — Ты мешаешь папе. Нельзя так вести себя.
Но отец улыбался, и дочь уселась ему на живот.
— А ты что же? Иди к нам! — позвал Роберт сына.
Генрих подошел, застенчиво улыбаясь, и сел на краешек Анна тут же вскочила и, подбежав к матери, потянула ее за руку к постели. Когда Маргарита тоже присела, девочка опять заняла свое место и, довольная, оглядела всех.
— Папа, ты будешь вставать? — спросила она.
— Буду.
— А почему?
— Потому что у меня дела. Меня ждут люди.
— Ты им что-нибудь привезешь?
— М-м… как тебе сказать…
— Папа привезет им много хороших слов, Ани, — отвечала Маргарита. — А теперь слезь и принеси мне папины часы — вон те… Спасибо, детка. — Она положила часы Роберту на живот и вывела детей из спальни.
Когда она вернулась, Лей стоял у окна, видимо обдумывая что-то.
— Фюрер просил тебя быть у него в три, — коротко передала Маргарита.
Он резко повернулся к ней.
— Мне не всегда по силам исполнять твои приказы, Роберт, — сказала она, предупреждая его упрек.
— А высмеивать меня при детях тебе… по силам?! — бросил он. — Или ты думаешь, что они еще ничего не понимают?
Она опустила глаза.
— Если ты и впредь станешь позволять себе подобные вещи, то я буду вынужден отвечать, — продолжал он. — Ты уже приучила меня постоянно от тебя защищаться, но прежде это не касалось детей.
— Извини, я… Больше это не повторится. Мне следует лучше контролировать себя.
Он снова отвернулся к окну. Она минуту стояла, борясь с собой. Так тянуло подойти, обняв сзади, сильно прижаться всем телом, разом ощутив его всего, раздраженного, любимого… Она вдруг заметила, что он потирает правую ладонь, и подошла ближе:
— У тебя что-то с рукой?
— Да сам не пойму. — Он потряс кистью. — Странное ощущение. Как будто эта рука тяжелее той.
— Ты вчера… укололся значком, — вдруг вспомнила Маргарита.
— Чем? — не понял Роберт. — Наверное, просто лежал неудобно. Вот что, Грета. — Он снова резко повернулся. — Если ты вернулась ко мне… — Он помедлил. — Давай, наконец, обвенчаемся. По любому обряду — мне все равно. У тебя в роду все были протестантами, у меня — тоже, так что… — Он смотрел на нее прямо, несколько исподлобья, тем самым «бульдожьим» взглядом, что больше походил на сомкнутые намертво челюсти. — Так что на этот раз я намерен довести дело до конца.
Она невольно улыбнулась. Она столько раз представляла себе их венчание, что даже запомнила все не существующие пока детали: лицо священника, фасон своего подвенечного платья, роспись боковой стены храма, убранство алтаря… Господи!
Раздался телефонный звонок. Рейхсляйтеру вежливо напоминали, что в три его ждет фюрер.
Когда Грета завязывала Роберту галстук, снова позвонили. Звонившему пришлось проявить терпение. Завязывание галстука обычно сопровождалось у них долгим поцелуем. Это происходило всегда, так что однажды, в разгар очередной ссоры, чуткая умненькая Анхен вдруг принялась совать матери в руки галстук отца и просить со слезами: «Мама, завяжи папе галстук, пожалуйста, мама, завяжи!»
Нестерпимое воспоминание, одно из тех, что постоянно алеют в памяти, как свежие рубцы.
Телефон звонил… Лей, одной рукой нащупав трубку, собирался было отшвырнуть ее подальше, но голос в ней его удержал. Звонила Юнити.
Она попросила Лея взять ее в свой самолет, если он летит один.
Через полтора часа, надев летный шлем и бросив перчатки в кабину своего модернизированного МЕ-109, Лей спросил Митфорд, не слишком ли по-английски она покидает Бергхоф?