Девятнадцать детей. Пять мальчиков, четырнадцать девочек. Старшая выглядела лет на двенадцать, самому маленькому было около восьми. Они сидели, связанные вместе веревками, которые крепились к металлическим кольцам кожаных ошейников, одетых на каждого из них.
Все сомнения, возникшие у Бенни, когда тот впервые посмотрел вниз на лагерь, зачахли и испарились при взгляде на этих детей, скорчившихся, как животные в стойле. Если бы Никс не сбежала, то точно так же сидела бы в этом загоне с остальными, закованная в ошейник. Он осознавал, что Лайла уже прошла через этот ад.
Он увидел Чарли Кровавого Глаза, прохаживающегося по центру лагеря, и ткнул в него пальцем, проводя им в его направлении так, словно держал ствол охотничьего ружья. Если бы желания были пулями, то Чарли уже распластался бы мертвым в грязи.
Осторожно, чтобы не издавать ни малейшего звука, они уползли назад по краю плоскогорья и съежились вместе под ивой.
— Сложнее, — сказала Лайла. — Больше, чем я думала.
— Детей тоже больше. Девятнадцать.
Бенни расчистил место на земле и, взяв коротенькую палочку, начал рисовать карту лагеря. Остальные помогали, внося дополнения и корректировки. Он попросил Лайлу отметить природные ориентиры: Студеный ручей, перекрытую автостраду, заставу лесника и другие места, играющие роль в недавних событиях. Бенни изучал карту в тишине долгое время. Откинулся на спину и отметил положение солнца. В лагере скаутов мистер Фини учил их определять время по солнцу, и Бенни приблизительно подсчитал, когда оно сядет.
— Хорошо, у нас есть около пяти часов до наступления сумерек, — прошептал он.
— Меньше, — возразила Лайла, тыкая большим пальцем через плечо. Они посмотрели, куда она указывает, и увидели линию грозовых облаков.
— Дождь? — спросила Никс. — Это поможет нам или навредит?
— Дождь — это плохо, — ответила Лайла. — Не слышишь, не видишь.
— Как и они, — вставил Бенни. — Если будет дождь, мы справимся с этим. Найдем способ сделать так, чтобы погода работала на нас.
Лайла бросила последний взгляд через край.
— Нужно идти, много… к… — Она запнулась, и Бенни мог видеть, как она обдумывает что-то, а затем произнесла очень медленно: — Я должна идти, сейчас. Нужно много сделать. — Она почти смутилась. — Я не… думаю… так, как читаю. Это… сложнее собирать мысли… в предложения.
— Ты справляешься лучше, чем могла бы я, прожив в одиночестве все это время, — подбодрила ее Никс. — И у тебя точно получается даже лучше, чем сейчас у Бенни.
— Эй! — воскликнул тот, улыбаясь при этом.
— Это странно, — сказала Лайла. — Никогда не думала, что… захочу говорить. С людьми. Я разговариваю только с Энни и Джорджем. В своем сердце.
Впервые с тех пор, как они встретили Потерянную Девушку, Бенни почувствовал, что окно к ее истинной сущности распахивается. Открылась только щелка, но ему показалось, что он успел заметить проблеск закостенелого одиночества и печали, составляющих ее внутреннюю жизнь, так же, как оружие и стремительные действия определяли ее внешний мир.
— Лайла, — обратился он к ней, — когда все это закончится…
— Да?
— Я бы хотел продолжить узнавать тебя. Хочу, чтобы мы стали друзьями. — Он бросил взгляд на Никс, которая сосредоточенно слушала. — Ты, я, Никс. И остальные наши друзья. Морги Митчелл и Лу Чонг.
— Друзья, — эхом отозвалась она, как будто никогда не встречала этого слова ни в одной книге. — Зачем?
Бенни открыл рот, пытаясь объяснить, но вместо него ответила Никс.
— Потому что после всего этого, после случившегося с нами, Лайла… Мы уже стали семьей.
Это было немного не то, что собирался сказать Бенни, но слова оказались правильными. Он кивнул. Потерянная Девушка раздумывала над этим некоторое время, затем сказала:
— Давайте обсудим завтра.
— Хорошо, — согласилась Никс. — Я бы хотела…
— Если оно наступит. — Она отвернулась и проверила свое оружие, готовясь отправляться.
— Лайла, — спросил Бенни, — ты уверена, что можешь сделать это?
Вместо улыбки или какого-либо одобряющего комментария она ответила просто:
— Должна постараться. — Затем она замолчала и посмотрела Бенни прямо в глаза. — Почему?
— Почему… что?