Бенни показалось, что он понимает.
— Том говорит, что у каждого в этом городе своя правда.
— Да, именно. Они не хотят соприкасаться с действительностью, и даже, когда уверяют, что готовы, то все равно не задают правильных вопросов.
— Что вы имеете в виду?
— Есть множество таких вопросов о нашем мире, которые никто, кажется, не хочет задавать.
— Например, почему мы не расширяем город? — предложил Бенни.
— Угу.
— Или… почему даже не пытаемся, — как правильно это слово? — восстановить то, что потеряли. Я знаю. С тех пор как мы вернулись, я много размышлял об этом.
— Не сомневаюсь, что так и есть. Ты же брат Тома, в конце концов.
— Ну да. После всего, что произошло, я считаю, мое мнение насчет Тома немного изменилось.
— Но?..
— Но я до сих пор не понимаю, почему все думают, что Том такой крутой. Он даже изображен на одной из зомби-карт.
— Ты что, никогда не видел его в действии?
— Все, что я видел, это как он связывал по рукам и ногам одного тощего зома.
— И на этом все?
— Именно. Он бежал прочь от трех охотников за головами.
— Бежал, — эхом отозвался изумленный художник. — Том Имура, убегающий. — Неожиданно, он запрокинул голову и сотрясался от смеха целую минуту, так что слезы собрались в уголках глаз. Он похлопывал по столу снова и снова, пока кружка Бенни не подпрыгнула так высоко, что остывший кофе выплеснулся наружу.
— Мать честная, парень, — Саккетто с трудом вздохнул, когда смог, наконец, заговорить. — Боже, да я так долго не смеялся с тех пор, как уличный душ мэра Кирша сдуло ветром в Санта-Ана, а он так и остался стоять абсолютно голый весь в мыле.
— Что в этом такого смешного? — перебил его Бенни.
Художник поднял ладони вверх, как бы извиняясь.
— Просто любой, кто знает твоего брата, я имею в виду, знает его по-настоящему, отреагировал бы точно так же, расскажи ты ему, что Том Имура испугался чего-либо.
— Он убегал…
— Убегал, потому что ты был с ним, сынок. Поверь мне, окажись он там один… — Саккетто не стал договаривать.
— Вы с ним не живете, — раздраженно ответил Бенни, — и не знаете того, что знаю я. Не знаете, что мне пришлось видеть.
Так они сидели с полминуты, анализируя все сказанное и пытаясь придумать, как возобновить беседу.
Наконец, художник начал.
— Потерянная Девушка. Пора и мне выполнить свою часть уговора.
— Потерянная Девушка, — согласился Бенни, — скажите мне, что она и вправду существует.
— Она существует.
Бенни на мгновение закрыл глаза, затем открыл и посмотрел на карту.
— И она жива.
— Этого я утверждать не могу, — ответил Саккетто, но когда Бенни поднял на него глаза, полные ужаса, художник замотал головой. — Нет, я только хочу сказать, что не знаю точно, как она поживает сегодня, в эту самую минуту. Но она была в полном порядке несколько месяцев назад.
— Откуда вы знаете? — настаивал Бенни.
— Я лично видел ее, — ответил художник.
— Вы… встречали ее?
— Лишь раз, всего на одну минуту, может меньше, но да. Я увидел ее в «Руинах» и нарисовал по возвращении домой. Том помогал мне вспоминать некоторые детали, но эта карта… На ней она изображена точь-в-точь.
— Том был с вами, когда вы ее видели?
Саккетто молчал, барабаня пальцами по столу.
— Слушай, я знаю, что обещал рассказать тебе о ней, и я вправду этого хочу. Но думаю, тебе лучше услышать остальное от брата.
— От Тома? Почему?
Художник откашлялся:
— Потому что Том пытался отыскать ее целых пять лет.
17
Художник налил себе третью чашку и, немного подумав, встал и принес из чулана бутылку виски, добавив добрую порцию в кофе. Он не предложил бутылку Бенни, чему тот был даже рад. От виски исходил запах старых носков.
— Я вырос в Канаде, — начал Саккетто, — в Торонто. И прибыл в Штаты сразу после окончания художественной школы, какое-то время зарабатывая быстрыми портретами по заказу туристов на променаде западного пляжа Лос-Анджелеса Венис-Бич. Затем взял пару курсов по субъективным портретам в криминалистике и устроился на работу в Департамент полиции Лос-Анджелеса. Ну, знаешь, делал зарисовки беглецов и подозреваемых. Все в этом духе. У меня всегда получалось задавать правильные вопросы, поэтому я с легкостью проникал в мысли свидетелей преступления или членов семьи, ищущих родных. И увидев лицо один раз, я уже никогда его не забываю. Я был в участке в Первую ночь. Вокруг меня находилось множество копов с пушками. Благодаря этому я и выжил.