Тут все, даже попытки нагнуть, перехитрить, использовать в своих целях партнера, можно было делать прямо, без словесных завитушек, и потому им работалось друг с другом комфортно. То, что называется: «В обстановке полного взаимопонимания». Проблемы с поставками законсервированных со времен войны запасов несколько устаревшей техники практически исчезли, а взамен товарищ Чжан взял на себя некоторые обязательства, которые собирался неукоснительно выполнять и по букве, и по духу. Что-то подсказывало молодому командиру, что это будет самым правильным.
— Решение принято, — Иван Данилович в раздражении швырнул карандаш поверх карты, — ошибки быть не может. Два-три дня, и они начнут.
— Что, — после тяжелой, как свинец, паузы спросил Апанасенко, — неужели пойдут на прямой конфликт? Отважатся перейти границу?
— Нет. Это вряд ли. Среди генералов на той стороне самоубийц не осталось, они понимают, что мертвым деньги не нужны. Что мы только и ждем повода, чтобы разобраться с ними до конца, так, чтобы и следа не осталось. Тут другое: они выжгут все на сорок верст по ту сторону границы, и это будет не на много легче по последствиям, чем прямое вторжение. Другого выхода у них, похоже, нет: они очень крепко завязли в Корее и понимают, что, после переброски пары новых китайских армий могут погореть всерьез. Поэтому Чан ударит по основным силам НОАК, а милитаристы припекут нас здесь. Переброски не будет, а они, усилив группировку, тем временем рассчитывают взять Пхеньян.
— Что ж. Мы вложили в здешнюю организацию немало. Пришел их черед показать, чего они стоят на самом деле.
— Вы не понимаете, — у побледневшего от ужаса Сун Бо из-за природной желтизны кожи, лицо казалось прямо-таки зеленым, — я только старший сержант! А вы предлагаете мне командовать, по существу, дивизией!!! Единственное, что я смогу, это погибнуть, выполняя задание партии, но я ведь при этом погублю людей! Я не могу!
В общем, он был прав, но позабыл про одно, очень существенное обстоятельство: на протяжении почти шести месяцев основным его делом являлось обучение танкистов. Практически — всему. Начиная от вождения, через тактику действия подразделений в бою, и вплоть до боевого взаимодействия в части и соединении. Чему учили, — тому и он учил, причем на практике. Чего не понял, пока учили, поймешь, когда самому приходится обучать бестолковых, ничего не понимающих новичков. Так что теперь его необходимо было приводить в надлежащие чувства.
— Хорошо. Жаль, но я не буду настаивать, напоминая, например, о партийной дисциплине, потому что человек с таким настроем разбит уже до сражения. Будешь командовать ротой. Тогда, поскольку воевать все равно придется, а товарищу Сун Бо не велит совесть, командовать придется мне.
— Ты?! — Профессионализм, понимание прирожденного командира проснулось в Сун Бо с непреложностью рефлекса. Вытеснив все посторонние эмоции. — Да у тебя четыре часа практики! Ты просто заблудишься прямо на поле боя, сам, не говоря уж о том, чтобы командовать другими!
— Все верно. Но выхода нет, а кто-то должен. — Он помолчал, глядя другу в глаза. — Ну?
— Если первое предложение в силе, — ровным, ничего не выражающим голосом проговорил танкист, — я вынужден принять его. Возможно, катастрофа в этом случае произойдет чуть позже, а ты останешься жить.
— Принимайте командование. Товарищи по организации одобрили твою кандидатуру, товарищ Сун, единогласно.
— Служу трудовому народу.
Официально будучи в статусе ополченцев, они решили на первых порах оставить именно этот вариант ответа по уставу.
Он еще много чего услышал от своей креатуры. О том, что: «… у сорока процентов механиков-водителей наезд всего тридцать часов» — и посочувствовал. Не стал говорить, что в той самой Красной Армии, которую тот так боготворит, в сорок первом — сорок втором бывало и по три часа, а другого выхода не было точно так же. И много других вещей в том же духе. Он глядел на молодого командира, а видел ответственного студента не из последних перед серьезным экзаменом. Те же боязнь оплошать и желание объять абсолютно все.
Восемьдесят девять «Т-34-85», двадцать пять «Т-44», десяток прибывших в последний момент тяжелых, — сорок семь тонн, — новейших «Т-45*». Пять сотен «АГ-5». Пять «САУ-152», из военного запаса, пять самоходных гаубиц «Ирис», эти новехонькие, последняя разработка. Две батареи мелкокалиберных зениток.