Газета «Красная звезда», 28 ноября 1941 г.
«О 28 павших героях»
'Далеко по советской земле разнеслась весть о подвиге двадцати восьми гвардейцев-панфиловцев, сложивших свои головы на поле брани. Мы еще не знали всех подробностей их гибели, еще не были названы имена героев, тела их еще покоились на земле, захваченной врагом, но уже обходила фронты молва о сказочной доблести двадцати восьми советских богатырей.
Только теперь нам удалось восстановить полную картину гибели горстки храбрецов-гвардейцев.
Это было 16 ноября. Панцирные колонны врага находились на Волоколамском шоссе. Они рассчитывали, не останавливая заведенных моторов, ворваться в Москву. 316-я стрелковая дивизия, ныне 8-я гвардейская краснознаменная имени генерала Панфилова, преградила им дорогу. Товарищ Сталин отдал приказ — задержать немцев во что бы то ни стало. И на пути гитлеровцев выросла непреодолимая стена советской обороны.
Теперь мы знаем, что прежде, чем двадцать восемь героев, притаившихся в окопчике у самого разъезда, отразили мощную танковую атаку, они выдержали многочасовую схватку с вражескими автоматчиками.
…Воспаленными от напряжения глазами политрук Клочков посмотрел на товарищей.
— Тридцать танков, друзья, — сказал он бойцам — придется всем нам умереть, наверно. Велика Россия, а отступать некуда. Позади Москва…'.
Кремль
Кабинет Сталина
В кабинете было непривычно тихо. Лишь поскрипывание паркета под сапогами Сталина и его глухое покашливание изредка нарушали тишину. Не издавал ни звука Берия, молча сидевший с толстой папкой за столом.
— … Гм, значит, говоришь, все эти статьи в газетах, эти наградные донесения, рапорты вранье? — наконец, прервал молчание хозяин кабинета. Голос был глухой, тяжелый, явно выдавая его недовольство. — Так?
Разговор шел о подвиге 28-и гвардейцев-панфиловцев, которые, как утверждалось в донесениях с фронта, в течение суток уничтожили больше 30-и немецких танков, четвертую часть 2-ой танковой дивизии вермахта. Известие об этом невероятном бое уже «гремело» по всей стране. О нем читали на страницах союзных газет, заводских многотиражек, боевых листков; о нем рассказывали на собраниях коллективов, встречах с трудящимися и крестьянами, школьниками и студентами; о нем писали песни, ставили героические пьесы. На заводах, колхозах и совхозах уже появлялись передовые бригады, носящие имя 28-и гвардейцев-панфиловцев. Пошли первые заявки от скульпторов с предложением увековечить память об этом героическом бое.
Словом, до прихода Берии с материалами неоконченного расследования все было ясно и понятно. Советский народ в лице 28-и бойцов Панфиловской дивизии в очередной раз продемонстрировал, что слова «Родина», «честь» для него не пустые слова, а неотъемлемая часть жизни, его ценностно-смысловой стержень. И повсеместное чествование героев, и увековечивание памяти об этом бое — есть важное и чрезвычайно ответственное дело для страны во время страшной войны.
Однако сейчас появился вопрос, а так ли это было на самом деле?
— Лаврентий, давай еще раз, и без эмоций.
— Понял, товарищ Сталин. Итак, Просматривая наградные листы я встретил в них большое число нестыковок. Сначала махнул рукой. Во время боя всякое бывает — что-то забывается, что-то кажется другим. Но потом решил проверить, и тут такое выяснилось…
Он открыл свою папку и начал вытаскивать из нее документы — потрепанные наградные листы, рапорты с рваными краями, смятые листы донесений. Отдельно выделялись гербовые документы с показаниями.
— Что не было никакого боя? Наврали для красного словца? — угрюмо спросил Сталин, прерывая наркома. Чувствовало, что виновному точно не поздоровиться. — И кто же такой умный?
Берия после недолгого молчания продолжил.
— Нет, товарищ Сталин, бой, действительно, был, но совсем не такой, как везде описывают. Оказалось, многие из тех бойцов, на которых посмертно подали наградные листы, живы и отлично себя чувствуют. Вот у меня есть список, где девять бойцов из двадцати восьми живы и сейчас проходят лечение в госпиталях.