6) В настоящее время проводятся проверка находящихся на излечении в госпиталях и медсанбатах, а также сверяются списки погибших бойцов 4-ой роты 2-го батальона 1075-го стрелкового полка.
Список погибших прилагается:
Аганин И. К., рядовой, 1921 г.р.
Азаров И. В., рядовой, 1923 г.р.
Архипов Ф. П., рядовой, 1901 г.р.
Вашурков С. И., рядовой, 1917 г.р.
Гленов Т. С., рядовой 1921 г.р.
…
с. Покровское Московской области
Медсанбат 316-ой гвардейской стрелковой дивизии
Зашуршал полог палатки, и я тут же встрепенулся. Вот уже около часа я сидел здесь, подложив вниз скомканную фуфайку, и внимательно следил за серо-зеленой парусиной. Там пытались спасти тяжелораненого отца.
— … Держи, замори червячка, — раздалось шуршание халата и за моей спиной послышался знакомый женский голос. Медсестричка Лена снова пришла. Жалостливая, все норовила мне то конфетку в руку сунуть, то по голове погладить. — Ты держись, Санечка, держись. Михаил Петрович самый лучший хирург во всей дивизии.
Она присела рядом, и обняла меня. От нее пахло всем понемногу — и карболкой, и спиртом, и кровью.
— Да что там в дивизии⁉ Он же в Москве работал. Мне девчонки рассказывали, что Михаил Петрович самого наркома Ворошилова оперировал. Ты, главное, держись, Саня. Ой!
Она ойкнула, увидев выходящего из палатки хирурга.
Видно было, что тот смертельно устал. Сутки или двое не спал. Пара минут, пока готовили к операции очередного бойца, были не в счет. Он просто садился с давно уже потухшей сигаретой в зубах, прижимался к столбу и замирал. Потом его будили, и все начиналось заново.
— Зайди, — в его глубоко запавших глаза мелькнуло что-то похожее на сочувствие, но тут же исчезло. Он слишком часто видел смерть, выгорел дотла, и жалеть или сочувствовать просто больше не осталось сил. — Он зовет тебя.
Я тут же резко вскочил, и рванул в палатку. Все было ясно — он ничего не смог сделать, и это было прощание с отцом.
— Отец? — едва я оказался внутри, как в нос тут же ударил тяжелый тошнотворный запах крови, человеческого говна. Покачнулся, когда под ногой оказалась, скользкая от крови, земля. — Отец, это я.
Тот лежал с самого края — бледный, через разрезанную гимнастерку был виден живот в крови, скрученных повязках.
— Са… Иди… сын, — он, похоже, пытался улыбнуться при виде меня, но синие губы его уже не слушались. — Там… там…
— Что? Воды? Доктора позвать? — я не мог понять, что он хотел сказать, и перебирал варианты. — Перевязка нужна?
Он закрывал глаза, пытался качнуть головой, но не мог, не выходило.
— Там… возьми… — наконец, отец собрался с силами, и его речь стала понятной. — В кармане, на груди…
Я кивнул, и осторожно расстегнул кармашек на груди его гимнастерки. Там было письмо — залитый кровью треугольник.
— Тебе… Прости, сын… Я не сказал тебе…
Его рука дернулась, словно он хотел что-то схватил. Я тут же взял его руку в свою и осторожно сжал.
— Прости… Прости… Сын… покажи им… покажи…
Я смотрел в его глаза, и видел, как в них угасает жизнь. Наконец, его пальцы разжались, и рука бессильно обвисла.
— Отец… Отец… — тихо шептал я, все еще веря в то, что он вот-вот улыбнется и встанет. — Отец…
Запершило в горле, я всхлипнул. По лицу скользнули слезы. Потянулся их вытереть, и наткнулся на что-то острое — письмо.
Осторожно развернул. На мятом листке было написано пару строк, но от слез на глазах буквы расползались, слова становились непонятными, нечитаемыми.
— Не вижу.
Снова растер глаза, и стало чуть понятней.
— … Извещает, что ваша жена, Архипова Прасковья Филипповна, и…
У меня встал ком в горле, не давая не сказать ни слова. Тяжелое ощущение ужаса накатывало с такой силой, что перехватывало дыхание.
Я собрался с силами и снова начал читать.
— … Ваши сыновья, Николай и Пётр, погибли во время немецкого налёта…
Слезы текли уже, не останавливаясь, сплошным потоком. Теперь-то мне все стало ясно. Вот, значит, что отец хотел сказать своим «прости». Он просил прощение за то, что не сказал о гибели моей мамы и братьев.