Протянул руку, и я ее пожал.
— Так держать. Глядишь, через пару лет с батькой в забой пойдешь. Вместе уголь рубить будете.
Добродушно подмигнув мне, он отвернулся к остальным. Дальше что-то обсуждать стали. До меня доносились отдельные слова, да и то многие из них я толком не понимал.
— … Петрович, как там у нас с планом? Укладываемся, а то первомай на носу, — дядя Сергей наклонился к моему отцу. — Сам знаешь, что там начнется, если план не выполним.
— Нормально, Серёга, идем ноздря в ноздрю. В ту неделю хорошо отработали, такой темп взяли, что теперь только держись…
— А может на Стахановский рекорд замахнемся? — послышался голос ударника Петрухи, здоровенного парня. Силы неимоверной (запросто жонглировал двухпудовыми гирями), оттого и с отбойным молотком работал. — К первомаю-то, а Петрович?
— Рекорд не дадим, а пять, может шесть, норм, запросто. Жила хорошая, плотная…
— Лишь бы не ушла только, а то вильнет, и поминай, как звали.
— Сплюнь!
Только мне до всех этих разговоров не было никакого дела. Я стоял у самой стены подъёмника, крепко цепляясь в ручку. Лишний раз пошевелиться боялся, так меня «накрыло».
— Подгорные Боги, я иду, — шептал я еле слышно. — Я дома…
Вскоре металл под ноги вздрогнул, и подъёмник начал тормозить. Похоже, их затянувшийся спуск почти закончился.
— Ну, братцы, с Богом, — проговорил кто-то из шахтёров, когда с грохотом ржавая дверь-решетка открылась. — Началось…
Кто матерясь, кто кряхтя, люди начали выходить. Я чуть задержался, чтобы никто не заметил, что дрожу.
— Я дома…
Впереди уже затихли шаги, а я все стоял у самой стены штрека. Ладони положил на выступающую породу, молча вдыхал особый запах глубины, где смешались оттенки сырости, земли, каменного угля.
— Хор-рошо, — тихо прорычал-промурлыкал от невероятного ощущения тишины — глубокой, плотной, тяжёлой.
Дом, это мой дом. Не поверхность, где все время шум, гам, а глубина, земля и скала.
Я медленно опустился и спиной провалился к стене. Закрыл глаза и стал глубоко и медленно дышать. Вдох — выдох, вдох — выдох, вдох — выдох, чтобы почувствовать дыхание горы.
— Да… Есть… Чувствую…
Отец в том мире всегда говорил, что горы — живые, так как они плоть от плоти Подгорных Богов. И горы так же, как и все живое на земле, дышит. Нужно лишь уметь слушать, а я умею это делать, не то что человеки.
— Ну, вот опять шумят.
Из штрека, куда уже давно ушли шахтеры, послышался звук шагов. Похоже, кто-то шёл за ним.
— Санька, вот ты где! — сначала из темноты донесся обрадованный голос Петрухи, потом свет его фонаря, и, наконец, сам он. — Чего здесь сидишь, сомлел что ли? Ну-ка, покажись!
Здоровяк меня одной рукой поднял, поставил на ноги, и внимательно осмотрел. Стряхнул пыль с брезентовой робы.
— Все хорошо, — отмахнулся я.
— Ну, раз хорошо, тогда пошли. Шевели булками, — Петруха меня легонько подтолкнул. — Петрович попросил тебе тут все показать, рассказать, что и как устроено.
Я с готовностью кивнул. Хотя, честно говоря, лучше бы сейчас побродил здесь в одиночестве. Общение с горой требовало тишины и спокойствия, а мне этого в этом мире очень сильно не хватало.
— Под ноги смотри, — Петруха кивнул на рельсы, тянувшиеся под ногами. — Здесь вагонетки с породой или углем едут. Их откатчики толкают. С отбойниками в руках — ударники, они породу рубят. Ещё крепильщики есть, которые штрек подпорками крепят… Мы, Санек, здесь не просто уголек рубим, а помогаем людям дома и квартиры топить. Это энергетический уголь… Ещё есть коксующий и самый ценный — антрацит. Это, брат, просто высота! Такой уголь в редкой шахте добывают, потому и ценен…
Я кивал, внимательно оглядываясь по сторонам. Удивительно, но все здесь оказалось устроено так, как и в моем мире. Отличий было не так много.
— Держись меня, Санька, а то заблудишься тут. Видишь, сколько тут ходов нарубили. Считай, на этом уровне уже седьмой год уголек рубят. Здесь не туда свернешь, вообще, никогда не выберешься.
Он показал на тёмное зево штрека, мимо которого они шли.
— Вон это выработанный штрек — чистый лабиринт.
Я опять кивнул, правда, в этот раз более заинтересованно. Что-то екнуло у меня в груди, когда мы проходили рядом с этим тоннелем. Вдобавок, кирка в руке вдруг довольно сильно потеплела. Верный знак, что где-то рядом проходила мощная жила.
— Пошли, пошли быстрее, — Петруха схватил меня за рукав. — Кстати, ты, Сань, больше не теряйся. На место придем, держись рядом, а то Петрович и так не в духе.