— Сани, я горжусь тобой.
— Отец, я выдержал испытание, — я не сдержался и разрыдался, словно был маленьким гномом и только что больно ударил коленку. — Я смог, я смог…
Теперь все изменится. Я «чувствую» руду, «чувствую» металл, как продолжение своего тела. Я знал, где проходят жилы, знал, как нужно плавить металл, чтобы он получил особую твердость.
Этот миг невероятного счастья навсегда остался в моей памяти, и вспоминался всякий раз, когда мне становилось тяжело.
Но не успел я насладиться моментом, как тревожно загудел сторожевой колокол. Мое сердце тут же сжалось от непонятного страха. Значит, случилось что нехорошее.
Тяжёлый бас сторожевого колокола на моей памяти звучал лишь однажды, когда в дальней шахте случился обвал, и завалило целый десяток гномов. Правда, тогда колокол звучал иначе.
— Отец, что это?
Отец, ничего не понимая, вскинул голову. Колокол гремел по- особенному, тяжело, отчаянно, словно звал куда-то.
— Отец?
— Подгорные боги, это же орки! Значит, сторожевая застава уже пала. Сынок, беги домой предупреди маму, пусть прячется в Пещере предков.
— А ты?
— Нужно задержать врага, иначе никто не спасется. Уходи.
— Нет, я с тобой.
Я трясся от страха, представляя ужасных орков в вонючих шкурах и с ржавыми топорами в руках. Рожденные из грязи в самых глубоких ямах, они издавали зловонную вонь и жаждали нашей смерти. К нам пришёл исконный враг, от которого нет спасения, и я должен был встать на его пути.
— Я с тобой, отец.
— Хорошо, сын. Возьми боевой молот в оружейной и беги у перевалу. Враг пойдет именно так. И запомни, Сани, что я горжусь тобой… Я горжусь, что врага мы встретим вместе, рука об руку.
Меня трясло от страха, но я старался этого не показывать. Я должен был держаться, должен был встать на пути врага, иначе клан погибнет.
Колокол продолжал греметь все громче и громче! Звон оглушал, нагонял страха. Но даже он не мог заглушить жуткий боевой вопль, который издавали орочьи отряды.
— Проклятье, отродья дьявола уже здесь, — сокрушенно пробормотал отец, опуская руки. Он уже понял, что они уже ничего не успеют сделать. Задержать орков можно было лишь на перевале, в самом его узком месте — в бутылочном горлышке. Другого такого места здесь просто не существовало. В городе их было не остановить. — Они прошли перевал, они уже здесь. Все, Сани, это конец. Беги к матери, спасайся, сын.
— Я не уйду, отец! — уперся я. — Я буду сражаться!
Жуткие вопли становились всё громче. Из домов в страхе выбегали гномы, держа в руках детишек. Кое-где по крышам уже бежал огонь, стоял страшный треск от рушившихся домов.
— Поздно, — отец резко развернулся, перехватывает поудобнее старшинский жезл. Старый символ власти старейшины клана был страшным орудием благодаря тяжёлому навершию в виде шипастого шара. Если попадешь таким в голову, то точно не поздоровится. — Поздно, сын. Орочья орда пришла…
Я дернулся за ним и обомлел. Со стороны перевала накатывалась грохочущая волна. Орки, как саранча, совершали громадные прыжки, обрушиваясь на крыши домов, сносили узорчатые беседки, рубили верещащих гномов. Воздух заполнили вопли ужаса, крики о помощи, ужасающие боевые кличи врага.
— Подгорные боги…
Шепча молитву, я попятился назад. Страх душил меня все сильнее и сильнее, и я едва сопротивлялся ему.
— О, боги…
Ещё шаг назад, и я спиной уткнулся прямо в алтарь. Пошатнулся, раскинул руки, и наткнулся на…
— Подгорные боги, кирка предков!!!
Едва в моей руке оказалась знакомая рукоять, как от страхов не осталось и следа. Они растворились, оставив после себя лишь холодную ярость. В голове больше не было вопросов, сомнений. Теперь я твердо знал, что должен был сделать.
— Отец, спрячься за меня, — зло рявкнул я, раскручивая кирку. — Живо, я сказал!
Опешивший отец с открытым от удивления ртом зашел за мою спину. Смотрел на меня такими огромными глазами, что в другой момент я бы уже валялся от хохота, но не сейчас.
— Подгорные боги, примите эту жертву. Во имя жизни, во имя славы клана, во имя памяти предков…
Слова древнего гимна сами собой всплывают в голове, и мне оставалось лишь повторять их. Мое тело задрожало, мышцы наполнились невероятной силой.
— Сгиньте, отродье дьявола! — я заорал и со всей силы махнул киркой. — Сгиньте!
Оглушительно громыхнуло, зазмеились яркие молнии. И в накатывающейся толпе орков прорубилась просека, в которой перемешались разрубленные кости, сломанное оружие, раздавленные туши.
— Сгиньте! — я заорал ещё громче, и снова взмахнул киркой. — Отправляйтесь в ад!