От причала в сторону города шел высокий богатырского сложения мужчина. Толстое черное пальто с высоко поднятым воротником и большая бобровая шапка делали его еще более массивным, внушительным.
Чужие, особенно недавно прибывшие в Туапсе, завидев его фигуру, непременно принимали его за какого-то ответственного работника, важного начальника. Без лишних разговоров уступали его дорогу, после пытаясь вспоить, где же они его видели. Те же, кто с детства обретался в порту и много общался с моряками, сразу же узнавали эту фигуру, и шли почтительно здороваться. А как же иначе? Ведь это был сам Игорь Курчатов, возглавлявший группу ученых по размагничиванию кораблей и подводных лодок Черного моря. Именно от его работы зависело, смогут ли корабли и подводные лодки Черного моря беспрепятственно ходить по морю и сражаться с врагом. Прибрежные воды были так усеяны магнитными минами, что море больше напоминало густой суп с клецками.
— … Игорь Васильевич, мое почтение! — погруженный в свои мысли, Курчатов машинально кивнул очередному прохожему, который почтительно приподнял перед ним шапку.
Сейчас все его внимание сейчас занимала будущая лекция о разных приемах размагничивания боевых судов, которую он вскоре должен был прочитать перед моряками гарнизона. Собственно, этим и объяснялась его задумчивость, на которую некоторые из знакомых обижались. Мол, зазнался, не узнает.
— Гм, главное все доступно объяснить, — неслышно бормотал он, вышагивая по дороге дальше. — В бою будет не до всяких там…
Ученый всегда боролся с «птичьим» языком своих товарищей по науке, который нередко даже самые простые вещи облекали в такие словоформы, что их речь напоминала самый настоящий дремучий лес. По его глубокому убеждению, талант настоящего ученого и состоит в том, что он способен простым языком доходчиво объяснить очень сложные вещи. Именно это ему сейчас и предстояло сделать, выступая перед моряками.
— Просто и доходчиво, просто и доходчиво, — повторил он несколько раз, подчеркивая самому себе важность этих слов. — Так… А это еще что-то такое?
Из-за спины вдруг донесся топот сапог и следом громкий крик:
— Товарищ Курчатов⁈ Товарищ Курчатов, подождите! Игорь Васильевич⁉
Не было никаких сомнений, звали именно его. Других таких Курчатовых, да еще Игорей Васильевичей, в округе точно не было и в помине!
— Да, да, я вас слушай, — ученый развернулся и увидел рядом с собой запыхавшегося матроса с винтовкой за спиной и небольшой котомкой в руках. Лицо у того было очень знакомым, явно напомнив кого-то из охраны их группы. — Что-то на плавбазе случилось?
— Игорь Васильевич, до вас письмо пришло и вот это! — матрос протянул Курчатову пакет из плотной серой бумаги и ту самую котомку, которая, к удивлению ученого, оказалась довольно тяжелой. — Передал какой-то майор из штаба флота. Сказал, что это посылка от генерала Коротеева с личной к вам просьбой.
Вручив все это, матрос тут же умчался в сторону порта, оставив ученого в сильной растерянности.
— Коротеев, Коротеев, хм… Генерал Коротеев… — он задумался, разглядывая крупную надпись на конверте. Почерки был резкий, четкий, как и положено быть почерку командира. — А, генерал Коротеев!
Наконец, вспомнил его. Они познакомились несколько месяцев назад, в Ленинграде, кажется. У одного из общих товарищей был день рождения, на котором, как это ни странно вместе оказались и военные, и ученые. Помнится, поначалу Коротеев показался ему самым обычным солдафоном — резким, грубоватым и безапелляционным. Однако, со временем они отлично поладили и расстались почти друзьями, если так можно сказать.
— «Курчатову И. В., лично в руки», — прочитал он на конверте, прежде чем надорвать его край. — Так… Хм, какая котомка тяжелая.
Курчатов был крепкого телосложения и никогда не жаловался на немощь, но даже для него котомка была довольно тяжела. Положил на землю, и занялся конвертом.
— И что же тут у нас? — в его руках оказался лист, заполненный тем же самым уверенным резким почерком. — Гм, довольно занятно… Очень занятно… Конечно, не мой профиль, но…
Учёный всегда оставался учёным, и любая по-настоящему трудная загадка, а лучше неразрешимая, обязательно привлекала его внимание. Это случилось и сейчас. Понимая, что письмо пришло не совсем по адресу, так как сфера его научных интересов устройство атомного ядра, Курчатову все равно стало любопытно.
— Итак, что мы имеем?
А имелось следующее. Генерал Коротеев утверждал, что стал свидетелем крайне странного феномена, который никак не мог объяснить. По его словам, во время боя обычные винтовочные пули каким-то непостижимым образом пробивали броню немецких танков.