15.
Казалось бы, простой и бесхитростный Бово, был вещью в себе. Иногда он выдавал такие перлы, что Женька поневоле задумывался, тот ли это глупый, несчастный и трусоватый гоблин, или под его личиной скрывается хитрая бестия, и почему-то с каждым новым днем его подозрения все больше и больше оправдывались. Но с другой стороны, каким-бы хитрым и скрытным он не ощущался, что-то в нем было такое, что располагало к себе с каждым днем все больше и больше. И даже несмотря на то, что Женька, уже обжёгшийся на тех же котах, делил все минимум натрое, все равно, даже после этого, его тянуло к Бове.
— Бова слабый. Бова несчастный, но умный. Нельзя быть умный и сильный. Бова хочет жить. Кто защитить Бова? Только сильный. Чмука быть сильный! Бова помогать Чмука. Чмука защищать Бова. Где тот Чмука? Гномо быть сильный! Гномо защищать Бово.
Казалось бы, что в этих словах плохого? Несчастный гоблин жалуется на свою слабость и рассказывает, как как он помогал своему напарнику, а тот его защищал, теперь, он прильнул к Женьке, опять же ища у него защиты. Вроде бы все верно. Но в памяти вдруг проявился маленький нюанс. По его словам, получается, что он умный, и потому ищет защиту у сильного. А Женька в таком случае дурак, и потому защищает Бову. С одной стороны, вроде бы и так, но если хорошо подумать, то помощь гоблина, во всяком случае именно сейчас просто неоценима.
Во-первых, Женька ни за что не решился бы прыгнуть в отрывшуюся расселину. Хотя он и происходил из смешанного рода Дворфийки и Гнома, и где-то в подсознании, возможно даже на генном уровне, теплились кое-какие знания о рудном деле, горнодобывающем и тому подобное, но отец был известен больше как оружейник, а он сам выбрал стезю воина. И потому, просто бы не решился на это самостоятельно, только из-за того, что не понимал этого, да и не знал, как выживать в этих условиях. И потому скорее всего сейчас продолжал бы рубить камень, и вынашивать считай бесполезные мечты о побеге.
Во-вторых, именно сейчас, гоблин был просто незаменим, в плане добычи еды. Женька просто не представлял, как в полной темноте и безмолвии можно услышать шорох, определить кто этот шорох произвел, найти гнездо крыс и вдобавок ко всему еще и изловить их. И все это в полной темноте. Да Женька бы просто с ума сошел, тыкаясь непонятно куда, и спотыкаясь на каждом шагу.
А еще гоблин иногда после того как ему приходилось долго что-то говорить, вдруг, по какой-то причине, возможно от волнения, появляющегося из-за непонимающего его слов гнома, вдруг, как казалось Женьке, терял контроль над своей речью, и она вдруг превращалась во вполне осмысленную со всеми склонениями, падежами. А еще при этом чем-то напоминающую речь Одесских евреев. Правда подобное случалось очень редко, да и гоблин начавший изъясняться правильным языком, вдруг на мгновение замолкал, и дальше шли все те же неопределенные слова, о смысле которых порой приходилось догадываться. А сам он принимал как говорится «вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство». И одно это наводило на определенные мысли. Все же за гоблином, скрывалась какая-то тайна, и разгадать ее для гнома было просто жизненно необходимо.
Женькино пробуждение, ознаменовалось скромным завтраком состоящим из горсти личинок, непонятного происхождения, и все той-же крысы, которая к его пробуждению была еще жива и достаточно бойко старалась высвободить свой хвост из щели в деревянной доске, куда его запихал Бова, пока собирал личинки для своего приятеля, для того, чтобы крыса не сбежала. Судя по его цветущему виду, он уже полакомился и тем, и другим, и был вполне сыт и доволен. От личинок Женька решил отказаться, хотя в свое время смотрел по ТВ и голодные игры, и шоу о выживании на каком-то острове, и прекрасно видел, как там поглощали нечто подобное без каких-либо проблем для организма. Но видимо именно сейчас он еще не на столько оголодал, чтобы поглощать их и потому широким жестом предложил Бове сожрать их самому, что тот с огромным удовольствием и проделал. Крыса же в очередной раз была разорвана и Женька, стараясь не нарваться на шерсть, аккуратно выел из нее мясо и высосал всю кровь. И хотел было уже отбросить шкурку в сторону, как вспомнил, что гоблин вполне себе поедает и такое, не обращая внимания ни на шерсть, не на что-то еще. Тот с благодарностью принял подношение, и слопал остатки за милую душу. Запив, скромный завтрак водой, из сочившегося неподалеку родничка, Женька уже было собрался двигаться дальше, как гоблин попросил его сделать нож, мотивируя это тем, что в этом случае не нужно будет рвать крысу на части, теряя при этом драгоценную кровь. На вопрос, как он это себе представляет, и где взять метал для ножа, гоблин просто указал, на сохранённые оковы, представляющее собой, довольно широкие браслеты, к которым крепилась цепь их соединяющая. Действительно, достаточно было снять браслеты, выправить их на любом куске камня, и на нем же навести режущую кромку. Разумеется, получится все довольно примитивно, некрасиво, но вполне действенно. Как говорится: — «Дешево, но сердито». К тому же имелась в наличии кирка, способная в какой-то степени заменить молот. Оставалось только приложить к этому руки.