Как оказалось, дорога все же имеется, правда дорогой ее было назвать несколько сложно, потому как это была древняя, местами основательно порушенная или заваленная случайным камнепадом тропа, идущая по краю пропасти. Порой тропа расширялась до достаточно больших размеров, но большей частью была настолько узка, что приходилось идти буквально приставным шагом, изо всех сил вжимаясь спиной в скальное основание, и удерживаясь лишь каким-то чудом, потому как в некоторых местах, тропа сжималась до такой степени, что на ней помещались лишь пятки гнома, а вся остальная часть ступней висела над пропастью. При этом приходилось изо всех сил сдерживать свою боль и порывы, которые ее вызывали. Все это происходило по той простой причине, что Женька шел босиком, и любой острый камешек, попавший под ноги вызывал вспышку боли. А самым паршивым было то, что приходилось терпеть, потому что избавить от него было невозможно. Но несмотря на все эти неудобства, тропа заметно спускалась вниз. И то, что приятели в ее начале воспринимали, как узкую полоску чего-то непонятного, находящегося на дне глубокого ущелья, вскоре определилось как достаточно бурный ручей, со встречающимися возле него редкими кустиками непонятных растений. В любом случае, достигнув его русла, приятели получили бы возможность и нормально отдохнуть, и даже погреться у костра, если возникнет такая надобность. А о ней и думал в первую очередь гном, который мало того, что изранил все ступни, так еще и основательно замерз, ступая хоть и не по скользким камням, о чем мысленно благодарил всех богов, но и едва сдерживая себя от пронизывающего ветра, дующего казалось со всех сторон, и только и ждущего, как подловить бедного гномика и сбросить его в ущелье.
До спуска к руслу ручья оставалось от силы метров двадцать, и друзья уже предвкушали скорый отдых, когда тропа, за очередным поворотом вдруг несколько расширилась, потом превратилась вообще в довольно приятную для прогулки дорожку, снабженную вдобавок небольшим углублением по краю, для, наверное, стока воды, и вдруг резко отвернув от ущелья пошла в какой-то отнорок, где уже через десяток шагов уперлась в тупик. Причем это был не просто тупик, образовавшийся естественным путем. Как раз наоборот. Перед приятелями возвышалась отполированная до зеркального блеска черная скала, с нанесенным на нее каким-то орнаментом, который, впрочем, совсем не ощущался тактильно, и в то же время имелся на скале, видимо находясь где-то в ее глубине. В общем по всем параметрам получалось, что перед ними не какое-то природное образование, а самая, что ни на есть искусственная, сделанная руками, или может быть лапами, неизвестного разумного. Причем, на взгляд что гнома, что гоблина, орнамент имеющийся на скале не напоминал им ничего виденного ранее, но с другой стороны, хотя и выглядел несколько чужеродно, но ни в коем разе не отпугивал, а скорее притягивал их взгляды. И одно это, вызывало некоторую боязнь. Ведь чаще всего, подобное служит именно для защиты, а тут наоборот, чувствовалось предложение познакомиться со всем этим поближе, и это-то и вызывало страх.
Друзья, еще некоторое время размышляли, как быть дальше, а потом одновременно потянулись к двери и приложили к ней свои ладони. При этом гоблину пришлось вспрыгнуть на камень и слегка потянуться, так как из-за малого роста, он немного не доставал. Несколько позже, оба вспоминая этот эпизод, так и не смоги понять, или вспомнить, почему вдруг и потянуло это сделать. Причем не абы куда, а в строго определенные места. Потому, не сделай они именно так, как сделали и все пошло бы по-другому. Лучше или хуже не известно, но точно не так как это произошло мгновением позже. А еще Женька понял, что приобрел настоящего друга, который будет полезен и в мирное время и не останется безучастным в бою.
Стоило приятелям на мгновение замереть, прижав свои ладони к камню, как тот с легким шорохом опустился вниз, открывая проход в очередное подземелье. И если в первый раз, Женьку одолевали сомнения, стоит ли прыгать в расселину, или лучше остаться на месте, то здесь он, не раздумывая тут же ринулся вперед. Видимо сработал инстинкт, вбитый в него многочисленными тренировками и боями в Ишуаре. Конечно сейчас у него в руках имелся лишь самодельный клинок, собственноручно выкованный из полоски дрянного железа, и кусок цепи, которая тут же оказалась в левой руке, но раздумывать было некогда, потому что изнутри, на него щерились ненавистные морды котов, во всю испускающие дружелюбие и любовь. Только одно это привело Женьку в такую ярость, что он ни мгновения не задумываясь ринулся в бой с криком.