Пока же, он прекрасно поужинал, добавил некоторые подробности в имеющиеся слухи о совращении наложницы, или жены, кто их там разберет, наместника Али Абаттура, и даже не отказался переночевать в казарме поста, чтобы уже на следующее утро продолжить свой путь. И если его встречали как представителя уважаемого среди котов народа, то провожали как лучшего друга, от души завидуя его веселым похождениям.
При этом его, мало того, что поставили на нужную тропу, так еще и его вещмешок, пополнился изрядными запасами провизии, которые по уверениям десятника наверняка понадобятся на долгом, и сложном пути, по старой тропе. И единственное, о чем сейчас сожалел гном, так это о том, что его запасы табака подходят к концу. И осталось их еще на пять трубок самое многое. Просто среди дэви не распространено курение табака, считающееся ими чем-то неприемлемым. Впрочем, все остальное с лихвой перекрывало этот недостаток.
Глава 14
14.
Женька отставил в сторону свое кайло и не разгибаясь оперся на него левой рукой, положа ее грудь, а правой, подняв ее к лицу, смахнул пыль с изрядно отросших волос, и протер запорошённое ею лицо. Последнее движение явно было лишним, потому как какая-то пылинка попала в глаз, и начала доставлять неудобство. А вот избавиться от оного было практически невозможно, потому как руки были настолько грязны, что любое касание ими глаз, только ухудшили бы положение. Вот и приходилось просто моргать и надеяться на то, что соринка одумается и сама, если и не выскочит, то хотя бы займет такое положение, чтобы не причинять неудобство своим присутствием. В этот момент его кто-то окликнул, Женька дернул головой, и соринка толи куда-то закатилась, толи что-то еще, но боль резко прекратилась, и Женька наконец смог взглянуть на собеседника. Последний, как оказалось доставил пустую тачку, и сейчас пришлось загружать ее очередной партией камня. Время подходило к обеду, когда можно было немного передохнуть и прийти в себя.
В принципе, хотя это место и считалось каторгой, никого особенно не перевоспитывали, то есть не били, прекрасно понимая, что новых заключенных поди еще найди, а издеваясь над действующими принесешь вред только себе. Но и нормы были установлены такие, что к концу рабочего дня, рубщики едва на ногах держались, успевая лишь доползти до палатки, получить пайку, и съев ее упасть на циновку и уснуть. Не лучше было и у тех, кто возил тачки с камнем.
Женку взяли буквально тепленьким, когда он, пройдя по тропе около двух десятков километров заметил очередной пост с котами, излучавшими само добродушие. Как оказалось, позже, по этой тропе направляют как раз «добровольцев» в каменоломни, на добычу голубого мрамора. И уже вечером того же дня над Женькой хохотали все, кому не лень. Как оказалось, коты или Дэви, самая подлая раса, верить которой означает, заведомо обрекать себя на проблемы.
— Из какой норы ты выполз, гном? — хохотали над Женькой новые знакомцы, по тем или иным причинам оказавшиеся на каменном карьере.
— Ведь все поголовно жители империи знают, что у кошаков развита телепатия. Маги они никакие, за исключением, пожалуй, их шаманов, да и те больше в бубен бестолково стучат, призывая своих духов, только чтобы якобы что-то у них выяснить, но зато поголовно все владеют телепатией. И если почувствовал любовь и дружелюбие, исходящее от них, беги сломя голову, потому как это явный признак того, что готовят какую-то пакость! Они просто физически не могут транслировать злобу. Хотя кто знает, что они могут общаясь между собой?
Так оно и вышло, а еще, как оказалось, никакого героя любовника в Империи не имелось.
— А Али Абаттур, всем известный ростовщик и скупердяй. Какой уж тут гарем, если мужику под девяносто, то есть сам понимаешь, у него давным-давно другие интересы. Он больше, «над златом чахнет», у него говорят даже в слугах один единственный калека, работающий за еду, и прислуживающий только из-за долгов.
В общем мало того, что втерлись в доверие, еще и подставили с выдуманной историей. И когда последняя дошла до местной стражи, появились новые причины для смеха. Впрочем, после его пленения, таких причин было хоть отбавляй. Мало того, что самостоятельно пришел на карьер, так еще и принес полный рюкзак провизии, в качестве гостинца, и прекрасную броню, вкупе с оружием. Одна броня стоила столько, что за всю жизнь не заработаешь. А про ружье и говорить нечего.
Взяли Женьку аккуратно и чисто. Стоило ему оказаться в толпе стражников, как тут же накинули на него ловчую сеть и приложили дубинкой по голове. А когда он очнулся, было уже поздно. Из одежды имелась лишь набедренная повязка, из какого-то замызганного куска ткани, непонятного цвета, ножные кандалы вместо обуви, и достаточно длинная цепь, идущая от левой руки, к правой, а затем к металлическому кольцу, устроенному на рукоятке кайла. Вообще-то считалось, что кайло, помимо цепей, удержит любого каторжанина от побега. В какой-то степени — это верно, ведь кайло довольно тяжелое, и бежать с ним было бы неудобно. С другой, с его помощью можно попытаться освободиться от цепей, но за этим все-таки следили, да и разбить довольно прочные звенья цепи, было не так-то просто. Тем, что кайло может послужить кому-то оружием и вовсе не заморачивались, потому что стража не спускалась в каменоломни, а если кто-то кого-то и пришибет, ненароком, не велика потеря. Да и любой бунт, легко гасится при помощи арбалетов.
Кормили в общем-то неплохо, хоть и однообразно. На утро давали лепешку с куском вяленного мяса, на ужин, к этому добавлялся какой-то овощ, чем-то напоминающий кабачок. С одной стороны, пресный и почти безвкусный, с другой вполне предохраняющий от той же цинги. Да и с вяленным мясом заходил просто на ура. Правда в первые дни, Женьку пробовали на прочность, пытаясь завладеть его пайкой, но после того, как пара самых борзых отправились на погост, больше смелых не находилось, зато к нему тут же примкнуло несколько разумных, среди которых, к его удивлению оказался Бова — гоблин, когда-то встреченный им в Багровой пустоши. Большого толка от примкнувших не наблюдалось, но зато можно было спокойно отдыхать, не опасаясь нападения, как это случалось в первые дни. Бова, вообще подсуетился и неожиданно для Женьки оказался, чуть ли не лучшим другом и «особой приближенной к императору». Потому как всегда крутился возле него, и как чувствовал, всегда оказываясь в нужное время, в нужном месте. Самым удивительным оказалось то, что хотя с Женьки и сорвали всю одежду, забрали оружие, и сумку с рюкзаком, никто не обратил внимания на колечки, хотя ожерелье все же ушло. Зато вертевшийся рядом гоблин, просто не отводил взгляда от них, и однажды Женька, расщедрившись подарил ему серебряное колечко, правда не просто так, а за дело, но это только улучшило результат.
Все оказалось просто. На самом деле колечко усиливало не «ум» как выразился когда-то Бова, а интеллект, являющийся неотъемлемой составляющей магии. Однажды, Бова предложил Женьке развести костер, а когда тот пожав плечами сказал, что не сможет этого сделать, по простой причине отсутствия огнива, Бова ничуть не сомневаясь указал на кольцо, сказав:
— Кольцо дать ум! Зажигай! — и указал на сложенный им очажок и найденного хвороста.
Женька просто не понял, что от него хотят и потому на следующую просьбу
— Дай. Моя показать!
Просто снял колечко с пальца и передал его гоблину. Тот тут же одев его на указательный палец правой руки, поднес его к будущему костерку и произнеся: «Огонь!», щелкнул пальцами. Может подобное можно было использовать и как-то иначе, но тем не менее, с его пальца тут же соскочил крохотный огонек, и вскоре, они прожаривали над костром, полученное вяленное мясо с дольками кабачка. А когда гоблин, сняв с пальца кольцо протянул его Женьке, тот на секунду задумавшись, взял у него кольцо и сам лично надел его обратно на палец гоблина. Последний был на седьмом небе, или где там находится у гоблинов рай, от счастья. С того момента, Бова постоянно находился неподалеку. И стоило Женьке только подумать о чем-то, тут же оказывался рядом и со всех ног бежал чтобы выполнить поручение своего господина.
Дни шли за днями, и хотя Женька старался работать так, чтобы не получать нареканий от стражи, но ни на секунду не прекращал думать о том, как отсюда сбежать. Сама каменоломня находилась среди гор расположенная на перекрестке трех областей, фактически пусть не в центре империи, но тем не менее в таком районе, что куда ни подайся все равно окажешься среди густо населенных мест. И вполне естественным было ожидать то, что так или иначе тебя постараются тут же вернуть обратно, при этом в более тяжелые условия, что имелись до побега. Сомневаться в этом не приходилось. Яркие примеры были у всех на глазах. Среди работающих заключенных имелось два бывших воина гнева. Бывших потому, что у них были срезаны под корень, их рога, что считалось среди них самым великим позором. Что такого позорного произошло у них было неизвестно, но обычно в их кланах обходятся своим наказанием, не вынося, как говорится, мусор из избы. Здесь же помимо срезанных рогов, они рубили камень. То есть ко всему прочему, их скорее всего изгнали из клана. Вдобавок ко всему, совсем недавно, они совершили побег и их после поимки, вернув обратно, просто приковали к тачкам, мало того ножные кандалы, имели дополнительное кольцо, сквозь которое была протянута довольно толстая проволока идущая из глубины карьера по мосткам к тому месту, где выгружался камень. То есть отныне единственным их маршрутом был тот что проходил вдоль протянутой проволоки. Там они работали, туда им доставляли пайку и там же они ночевали, не отдаляясь от назначенного места ни на шаг. И все же Женька не терял надежды на освобождение, прикидывая так и эдак возможные пути побега, но пока еще не решаясь осуществить ни один из них.