Ожидание казалось Ксавуду вечностью, в его голове всё перепуталось.
Блеза уехала из города? Блеза украла деньги? Не может этого быть, наверняка это очередные уловки поганой власти. Им что-то от меня надо, и так они пытаются запутать, вывести из себя. Это ведь стража схватила и Блезу, и Вирлу. Я видел это по их лицам. Ведь именно поэтому мне пришлось предать Идни.
Но, продолжая свои мысли, сомнение забиралось всё глубже и глубже.
Для любого гоблина десять двурлей — это огромные деньги. Не зря даже сам Мизгратак притащил сюда свою жирную задницу. Мы никогда не жили в достатке, и Блеза могла решить хоть так вырваться из нищеты.
Ксавуд отгонял от себя эти ужасные выводы. Даже жестокий мир Шарглутии не мог быть настолько ужасен. Если даже жена его предаст, то кому же тогда верить?
Тишину нарушил гремящий доспехами страж, вошедший внутрь. Он скороговоркой доложил:
— Вы правы, господин Мизгратак, их видели на южных воротах города. Они отправились по Растер тракту в сторону Дувартиса. Это было четыре или пять часов назад. За ними отправились в погоню пять конных стражников.
Мизгратак раскраснелся так, что даже на его зелёной коже это стало заметно. Подойдя ближе к Ксавуду, он наотмашь влепил ему пощёчину.
— Мерзавец, сговорился с женой и отправил её подальше из города с деньгами. И сам хотел сбежать. Так в Дрюклааре дела не делаются. Ты решил меня обмануть? По закону ответишь за всё!
Потом Мизгратак в гневе повернулся к стражу и рыкнул:
— Почему всего пять? Отправьте ещё двадцать всадников, она может попробовать затеряться в каком-то из близлежащих городов, надо успеть перехватить их.
Разгневанный, он выскочил из трактира, и Ксавуд увидел, как Мизгратак вошёл в большой шатёр. Через минуту, видимо сказав судье пару слов, удалился.
Но Ксавуду было не до Мизгратака и не до судьи.
Блеза и впрямь уехала из города. Но попробует ли она спасти Вирлу? Путь до Эльдории и так слишком опасен, а с такой суммой тем более. Может, Блеза просто решит пожить для себя? Бросив дочь умирать? Нет, я не верю в это, моя любимая не сможет так поступить.
Они поехали в сторону Дувартиса, это путь на Светлый лес. Но также это в сторону других городов гоблинов, где проще затеряться.
Она украла деньги и сбежала, ничего тебе не сказав, — шепнула тёмная часть его сознания.
Будь она проклята эта Шарглутия, будь прокляты эти деньги. От них лишь одни беды.
Отчаяние сжимало горло, он чувствовал себя преданным и растоптанным.
Глава 10
За окном протрубил горн, созывающий народ на главную площадь. На площади проходили либо казни, либо объявления, требующие присутствия горожан. Сейчас намечалась казнь.
Ксавуда выволокли из трактира и бросили на краю быстро построенного помоста. По центру же стоял палач, натачивающий свой топор, и плаха. Но сперва следовало сделать объявление, зачитать обвинение и дать обвиняемому последнее слово.
В данный момент уже зачитывалось обвинение против Идни, его приговаривали к смертной казни, но прежде дав высказаться. Шарглутия же считала себя свободной страной.
К краю помоста вышел гном. Из одежды на нём оставили лишь свободную льняную рубаху до колена. Но даже в таком неказистом виде он излучал уверенность и величие. Никто не мог сказать, что видел на его лице даже тень страха или отчаяния. Когда он начал, голос его звучал громко и сурово, будто он тут был обвинитель, а не обвиняемый. От его слов у многих по телу пошли мурашки.
— Я Идриннвар Вулмакос, король Харендуя. Я не калечил ваших стражей, они сами напали на меня, и будь желание, я мог убить каждого, но я сдержался. Порядок ваш я не нарушал, а что насчёт оружия — это мои родовые топоры, символ моей власти в Харендуе, отказаться от них — значит отказаться от власти и титула.
— Насчёт оскорбления Великого Гоблина — так же полная ложь. Я ещё не оскорблял, но сейчас сделаю это. Я обвиняю власти Шарглутии и, в частности, Шургона, в нападении на мою гору и полном уничтожении моего народа. Я обвиняю вас в подкупе и предательстве, лжи и в преступлениях против моего народа. У вас много денег, много влияния и власти. Вы решили, что можете безнаказанно творить, что захотите? Думаете казнить меня без последствий?
Идни остановился, обводя взглядом толпу рабочих и стоящих неподалёку знатных вельмож. В глазах его бушевало пламя, пламенный изумруд, это было мистически великолепно. Голос его обрёл крепость металла и звон наковальни.