— Он никогда не прислушивался к нам, как Варевесена, — возмущался Убежар, хотя по возрасту даже не мог застать те времена.
Тетимару было нетрудно завербовать себе единомышленников, и еще легче убедить их в несправедливости властей. А после этого ему, к сожалению, потребовалось совсем немного воображения, чтобы увлечь их на путь убийства и государственной измены. Чувствуя себя почти больным, Майя спросил Беренара:
— Наше присутствие здесь все еще необходимо?
Беренар внимательно посмотрел в его побледневшее лицо.
— Нет, Ваше Высочество. Пожалуйста, идите отдыхать.
У Майи уже не оставалось сил, чтобы сопротивляться его доброте. Он полностью сосредоточился на том, чтобы самостоятельно дойти до Алсетмерета, где его, словно безвольную марионетку, раздели, искупали, напоили чаем и уложили в постель.
Наверное, прошло довольно много времени, когда в тишине спальни раздался голос:
— Ваше Высочество?
Киру. Он никогда не мог понять, каким образом его нохэчареи договариваются, кто из них дежурит ночью в спальне, а кто снаружи, но спрашивать напрямую было бы слишком грубо.
— Да, Киру Атмаза?
Он старался не смотреть в ее сторону.
— Вы не спите, — она всего лишь вежливо констатировала факт.
— Мы не можем, — мрачно ответил он. — Это все… Когда мы закрываем глаза, то видим его снова.
— Тетимара?
— Да. Его глаза… — Он вздрогнул, а затем обнаружил, что не в состоянии продолжать.
— Ваше Высочество? — Голос Киру прозвучал ближе.
— Нет! — Выдохнул он.
«Мы не можем быть вашим другом».
— Мы в порядке. Просто… очень холодно.
Судя по ее молчанию, он мог сказать, что она не верит ему, но одно из преимуществ положения Императора заключалось в том, что никто не мог назвать его лжецом в лицо. Он повернулся на бок, отвернувшись от нее, и сжался в комок.
Просто мне холодно, сказал он себе. Очень холодно.
Тихо, очень тихо Киру начала петь. Майя никогда не слышал этой песни об утопленницах, завлекающих неверных возлюбленных в черные омуты Тетары, но это не имело значения. Голос Киру был низким, немного хриплым, но она верно вела мелодию, а от ее доброты на глаза наворачивались слезы, которых ни разу не вызвало великолепное сопрано Мин Вечин. Если он и всхлипнул несколько раз, Киру не подала виду, и когда он, наконец, уснул в предрассветных серых сумерках, сочащихся сквозь шторы, она еще пела.
Майя проспал больше четырех часов и проснулся на удивление бодрым и отдохнувшим. За завтраком Цевет рассказал ему о ходе расследования по делу Тетимара. Двое из названых Убежаром заговорщиков успели убить себя, не дожидаясь ареста, но остальные четверо находились в заключении, и только один из них, Дач'осмер Вешар, пытался претендовать на невиновность. Кроме того, в полдень на дирижабле из Амало прибыл Мер Селехар, и просил увидеться с Майей, как только будет возможно.
— Он что-нибудь рассказал? — Спросил Майя, прежде чем успел вспомнить о своем опыте общения со сдержанным Тарой Селехаром.
Цевет деликатно кашлянул.
— Он очень огорчен, Ваше Высочество, что не успел предотвратить попытку покушения Дач'осмера Тетимара. Мы считаем, что он действительно хочет видеть вас только для того, чтобы попросить прощения. Кроме того, — Цевет старался не смотреть на Майю, — мы слышали, что Сору Жасани больше не поддерживает его.
— Ах, боже мой, — сказал Майя. — Несомненно, то наша вина.
— Ваше Высочество… — кажется, Цевет был не совсем согласен. — Однако, мы уверены, что Мер Селехар не упомянет об этом факте по собственной инициативе.
— Спасибо, — кивнул Майя. — Когда у нас будет время, чтобы поговорить с ним?
— Хм, — Цевет сверился со своим неизменным списком. — Ваше Высочество, если вы предоставите ему аудиенцию прямо сейчас, мы скажем всем остальным, что вы будете заняты до следующей смены ваших нохэчареев. — Он странно дернул плечом. — Кстати, они настаивают, чтобы выйти на пять минут раньше установленного часа, утверждая, что несколько минут разницы никому не повредит.
— У вас есть возражения против нарушения графика? Это доставит вам неудобства?
— Это наша работа, Ваше Высочество, — сказал Цевет и улыбнулся Майе. — Желаете увидеть Мера Селехара сейчас?