— Это от нас с Ириной.
Кира Сергеевна открыла альбом. На первом листе выведено: «Ступени жизни».
— Извини за пышность «ступеней», ничего больше не придумали, — сказал он. — Зато точно, здесь — твои ступени.
Он уткнулся в «Отечественные записки», а она смотрела альбом, перекидывая листы, — где достали такой? Как будто и в самом деле шагала вновь по пройденным ступеням. Кира-девочка с бантиками. Ее снимал двоюродный брат, а она показала ему язык. Кира-выпускница школы в белом платье. Они с матерью шили его на руках — машинку проели в трудные военные годы. Кира-студентка, с комсомольским значком, в цветной косыночке — на воскреснике. А здесь уже — Кира Сергеевна. Учительница. Заведующая гороно — на учительском совещании. Встреча с избирателями. А это уже — исполкомовская эра. Что-то говорит с трибуны. Наверно, печатали с кинопленки, Юрий тогда ее снимал.
Каждая страница — ступень жизни.
Кира Сергеевна вспомнила, как задело ее тогда, на кухне, что у Ирины с отцом — свои тайны. Так вот какая тайна — не от нее, а для нее. Они готовили сюрприз, добывали альбом, отыскивали фотографии — милые мои, добрые мои…
— Эти «записки» некрасовского периода, представляешь? — сказал Александр Степанович. — Это же редкий экземпляр!
Потому-то я его и заказывала, подумала Кира Сергеевна, чуть ли не за полгода.
Опять листала альбом, старалась вспомнить историю каждой фотографии. Знают ли они, муж и дочь, самые мои близкие, как нелегко шагать по этим ступеням? Как трудны они были для меня? Как приходилось многое в себе зачеркивать, через многое в себе переступать! Здесь, на этих ступенях, — по кусочкам моя душа, мои ночи без сна, дни без веселья, моя недопетая молодость, пора любви и материнства, из которой я так рано вырвалась, — все на этих ступенях! И все ради того, чтобы войти в свое счастливое Время Работы.
Ирина могла ничего этого не знать, но он — свидетель и соучастник в моем нелегком марше! Он знает все.
Трещал без всяких пауз телефон. Звонили Олейниченко, Жищенко, учителя. Звонила Ирина, Ленка вырывала у нее трубку. Поди ж ты — не спит!
— Вы у Светланы? — кричала Кира Сергеевна. — Как же доберетесь домой, кто вас проводит? Юрий с вами?
Это было невинной хитростью, Ирина ее тут же разгадала:
— Ридна маты, хитрить ты не умеешь, отлично знаешь, что нас провожать не нужно, мы тут ночуем!
Так и не поняла, с Юрием они там или без него.
Потом сразу стало тихо, звонки прекратились. Новогодний «огонек» шел сам по себе, не нарушал тишины. Грустно пахла сосновая ветка в вазе, стучал в стекла дождь — будто кто-то кидал горстями горох.
— Что тебе говорила Ленка? — спросила Кира Сергеевна. Просто, чтобы не молчать.
— Что вспорола деду-морозу живот и смотрела, из чего он сделанный.
Он подошел к книжному шкафу, ткнул пальцем в табель-календарь за стеклом. Сказал:
— Вот и наступила третья четверть.
Для него Новый год — всего лишь третья четверть, подумала она.
31
Первая неделя нового года выдалась хлопотливой: сессия горсовета, обрядовая комиссия, прием по жалобам… И вечера оказались забитыми: просмотр фильма, открытие Дома культуры, партийное собрание… Так что к Ирине Кира Сергеевна выбралась только в субботу.
Ирина жила теперь в новом микрорайоне, который по старинке все еще называли Чабановкой. Давно снесли поселок Чабановку, на его месте вырос район из высотных домов-пеналов, а название осталось. Добираться в Чабановку надо было троллейбусом и автобусом, автобус ходил редко, долго петлял по окраинам и только потом направлялся в Чабановку.
До центра Кира Сергеевна шла пешком. От ног отлетала бурая жижа из снега и грязи, на мостовой раскатанный колесами снег уже таял, взвивался вверх легкий извилистый парок, карнизы и крыши обросли сосульками — след оттепели.
Она купила торт, конфеты, уже в автобусе сообразила, что надо бы прихватить игрушку для Ленки, какой-нибудь пустячок, да не возвращаться же.
Вышла на конечной остановке и зажмурилась — нетронутый синий снег сливался вдали с холодно голубевшим небом, пухли от снега крыши, ветви деревьев, и все это, ярко переливаясь под солнцем, резануло глаза.
Она пошла по широкой укатанной дороге, вдоль посадок из молодых елок, а слева тянулась стена из старых лип с толстыми изрытыми стволами. Внизу, у стволов, снег просел, образуя лунки, на нем отпечатались путаные цепочки мелких птичьих следов.
Кира Сергеевна заблудилась, сперва попала не в тот дом — все они были одинаковые, облицованные цветной плиткой, и одинаково стояли под косым углом к улице.