Хетефра подалась вперед и ощупью нашла путь через незнакомую груду камней. Она посмотрела вверх, в небо, боясь, что время ритуала давно прошло, но не почувствовала на лице солнечных лучей. На этой стороне горы было темно.
Она снова подумала о Рами, о том, как бы он сейчас мог ей помочь, и пробормотала:
— Хотела бы я, чтобы мой муж видел, насколько заброшена эта тропинка, насколько нынешние дети не присматривают за старшими…
Жрица перебралась через груду булыжников. Известняковый камень шевельнулся под ее ногами, но Хетефра восстановила равновесие и сделала еще один шаг вперед. Еще несколько локтей — и она снова окажется на ровной, гладкой тропе.
Женщина осторожно поставила обутую в сандалию ногу на булыжник и сделала крошечный прыжок. Неустойчивый камень подался, алебастровый калик вылетел из ее руки и разбился вдребезги в долине внизу, расплескав душистое сладкое масло. Хетефра наклонилась вперед, крик застыл на ее губах. Парик спас ее, не позволив размозжить голову на острых камнях, когда она стремительно покатилась вниз по склону. Оползень, из-за которого с ней приключилось это несчастье, теперь послужил своеобразной крутой лестницей, по которой она скатилась в долину.
Кувыркаясь, Хетефра почувствовала острую боль в плече и вкус крови на губах. Похоже, у нее треснуло ребро, острые камни кололи худые ноги. Наконец она с тихим стуком приземлилась на дне.
Жрица лежала, тяжело дыша. Если не считать боли в плече и ребре, женщина не чувствовала ранений, и тихо засмеялась, а потом заплакала.
— Я не мертва! — сказала она с головокружительным облегчением. — Я не мертва!
Она со стоном села. Вся покрытая синяками, помятая, Хетефра и вправду все еще была жива.
Шорох позади заставил ее замолчать. Темные силуэты начали подниматься рядом, словно из самой земли. Темные звериные силуэты — твари с ушами и рылами. Хетефра задохнулась. Гиены и шакалы, а временами львы рыскали по Великому Месту. Это знали все. Но сейчас повсюду откуда ни возьмись возникли звери, и страх сорвал пелену с ее глаз. Она открыла рот, чтобы завопить.
Но Хетефра не успела издать ни звука, как первые настоящие лучи солнца протянулись в долину, и жрица увидела — увидела! — не истекающих слюной зверей, а золотые лица самих богов! Анубис — шакалий бог, Тот, Сет, Сокол Гор! И повсюду, повсюду, где солнечные лучи касались их немигающих глаз, от богов исходило золотое сияние.
Старую жрицу охватил священный экстаз, заставив полностью позабыть про боль. Здесь, сегодня, спустя столько лет, ей, наконец-то, даровано было счастье встретить богов во всей их неописуемой золотой плоти!
— Ай-яааа! — благоговейно воскликнула она.
— Это Хетефра! — сказал один из богов. Казалось, он был столь же удивлен, как и сама старуха.
— Да! Да! Я вижу тебя, о Великий! Я знаю, кто ты! — залопотала Хетефра. — Теперь мои глаза все видят!
Но где-то на краешке ее сознания маячила беспокойная мысль. Любопытно, что этот бог — а она верила, что перед ней Тот с головой ибиса, — смахивал на кого-то ей знакомого, на того, на кого она не так давно сердилась.
— Что будем делать? — Тот повернулся к другим богам, его юношеский голос звучал недовольно.
Для богов они казались чрезвычайно озадаченными. Но у жрицы не было времени, чтобы поразмыслить над этим.
Бог Гор решительно подошел к лежащей Хетефре. Она подняла голову, улыбнувшись с такой верой, с такой радостью обратив к нему задуманные глаза, что на краткий миг он заколебался. А потом потянулся к своему поясу и что-то высоко поднял. Женщина увидела, как в лучах солнца коротко вспыхнул голубой металл — прежде чем опуститься…
Топор вонзился ей в шею, рассек горло и залил кровью спереди ее льняное схенти. Голубой парик в виде крыльев слетел с головы и закувыркался по склону до самого конца спуска, как подхваченный бурей сорняк. Безволосая старуха подняла руки в слабой мольбе. Топор снова высоко поднялся и снова опустился.
Хетефра, не издав больше ни звука, вошла в Ворота Тьмы.
* * *Наступила последняя ночь праздника Осириса, и костры освещали все закоулки Фив. Улицы были полны шумных египтян. Там попадались и приглашенные фараоном для участия в празднествах чужестранцы, явившиеся из стран, плативших дань Египту. Чужестранцев легко отличить от египтян — их одеяния окрашены в варварские цвета, мужчины носят бороды, а женщины даже не бреют голов. Утонченные египтяне воротили носы от масляной вони чужаков.