— Буду.
Конечно, я не была имперским юристом, но полагаться на слова этих бесчестных людей было бы пределом глупости. Я хорошо училась в школе, что-то смогу понять.
Я водила пальцем по формуляру, проматывала строки. Что всегда изумляло в официальных бумагах — невозможный казенный язык, сквозь который крайне трудно было уловить смысл. Я сличила цифры, имена, адреса и сроки. Казалось, все было верно и по существу. Договор вступал в силу с момента подтверждения личности обеими сторонами. Я значилась контролером сделки со стороны моего малолетнего брата.
Я вернула формуляр Колоту:
— Удостоверяйте.
Тот хмыкнул, глядя на меня:
— Охотно.
Он потер пропахшие дарной пальцы друг о друга, будто вытирал, и приложил большой к квадрату, очерченному оранжевым. Через несколько мгновений под пальцем пискнуло, и окантовка окрасилась в травянисто-зеленый.
Формуляр поднесли Ирбису, но тот, казалось, мало что понимал. Лишь замычал, зашипел и отшатнулся, когда один из людей Колота взял его руку и приложил к нужному месту сломанный палец. Вновь пискнуло, окрасилось зеленым. Настала моя очередь. Я взяла формуляр, снова бегло просмотрела. Содрогнулась, увидев напротив имени брата кровавый отпечаток. Мой квадрат еще был оранжевым. Я посмотрела на кровавое пятно и решительно прижала собственный палец. Через несколько мгновений появилась надпись о занесении договора в реестр и аннулировании кредитного долга.
Колот мягко вытянул формуляр из моих дрожащих пальцев:
— Ну вот, красавица, мы держим слово. Теперь дело за тобой.
Я сглотнула, кивнула на брата:
— Теперь отпустите его.
Колот усмехнулся:
— Боюсь, если его в прямом смысле отпустить — он упадет. Даю слово: его привезут прямиком к вашему дому. Он нам больше не интересен. Другое дело ты… — Он уже подсовывал мне в руки другой формуляр: — Ознакомься, если так любишь читать. А срок мы сейчас наконец-то определим точнее. — Он махнул своим людям: — Доставьте мальчишку домой. Да аккуратнее с ним, а то не доедет. Документ отдайте матери. Пусть душу греет.
Ирбиса поддерживали под руки. Он даже не посмотрел на меня. Едва перебирал ногами, голова упала на грудь. Он мычал и стонал одновременно. Мать вылечит его. Костьми ляжет, чтобы вылечить. Она любит его больше жизни.
Я слушала, как с шипением закрывается дверь за его спиной. И моя голова так же безвольно упала на грудь. От облегчения. Я от всей души надеялась, что они не солгали. Больше ничего не оставалось. Я еще не осознавала толком, что сделала только что. Все надеялась проснуться. Формуляр уже не читала — все плыло перед глазами. К вискам будто приложили раскаленное железо.
Колот вновь вытянул документ из моих пальцев:
— Теперь это все — бесполезная формальность. Ты удостоверишь все, что тебе дадут. Не удостоверишь — удостоверят за тебя. А станешь упираться — исчезнешь. Но не сразу, не надейся. Такое тело не должно пропасть зря. Так что в этом деле, моя милая, — он подцепил вонючими пальцами мой подбородок, — полным-полно твоих личных интересов. — Он снова тронул лямку и тащил ее с плеча, нарочно касаясь кожи: — Бежать отсюда невозможно, предупреждаю сразу. Ты выйдешь отсюда лишь в одном случае — если мы этого захотим.
Лямка скользнула до локтя, оголяя грудь, и я тут же прикрылась, но Колот с усилием отвел мою руку:
— Привыкай к покорности. Отныне ты рабыня. Красивая вещь для удовольствия.
Я сглотнула:
— Еще нет. Я не подписала.
Он улыбнулся:
— Ты наивнее, чем казалась. Или хорошая мина при плохой игре? — Он разжал хватку на моем запястье: — Снова дернешься — и я тебя ударю. Я не большой любитель, но если будет необходимость… Давай не станем доставлять друг другу неприятности. А чтобы не впадать в соблазн, сцепи руки за спиной. Или это сделают мои люди. Причем с большим удовольствием.
Я чувствовала, что заливаюсь краской. Подчиниться казалось самым разумным — теперь я была в абсолютной власти этих страшных людей. Я даже не сомневалась, что Колот давно все решил, а раздевал меня сейчас лишь для своего удовольствия. И удовольствия своих головорезов. Я старалась представлять, что смотрю на себя со стороны, будто играю чужую роль.
Платье скользнуло к ногам, Колот одним движением стянул белье, и я вновь ощутила, как в этом помещении гуляет ветер. Кожа покрылась мурашками, меня бросало то в жар, но в холод. Имперец какое-то время просто смотрел, покусывал губу, барабанил пальцами по рамке формуляра. Потянулся, тронул грудь. Я не выдержала и закрылась. Колот удовлетворенно хмыкнул, кивнул одному из своих. Тот зашел мне за спину и развел руки. Пальцы Колота теребили грудь, на губах играла улыбка.