Внимание!
Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!
Просим Вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.
Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды.
Оригинальное название: «The Year of Second Chances», Jessica Sorensen
Название на русском: Джессика Соренсен, «Год второго шанса»
Серия: Саннивейл #3
Переводчик: Юлия Корнилова
Редактор: Алина Дихтярь
Вычитка: Алина Дихтярь
Обложка: Екатерина Белобородова
Оформитель: Юлия Цветкова
Переведено специально для группы:
Любое копирование без ссылки на переводчика и группу ЗАПРЕЩЕНО!
Пожалуйста, уважайте чужой труд!
Глава 1
Изабелла
Песня Brand New звучит в комнате для гостей квартиры бабушки Стефи, которая стала моей постоянной спальней. Мягкий солнечный свет льется из окна, когда солнце поднимается над пологими холмами Саннивейла, давая мне достаточно света, чтобы рисовать в альбоме. Постороннему человеку рисунок может показаться обычным наброском супергероя — высокая женщина с длинными каштановыми волосами и в накидке. Для меня этот рисунок — навязчивая, болезненная идея и напоминание обо всех ужасах, которые произошли со вчерашнего утра.
Вчера, вероятно, был один из худших дней в моей жизни, может быть, даже хуже, чем когда мой отец и Линн угрожали отправить меня в исправительную школу в Монтану. Мало того, что кто-то распространил листовки по всей школе, в которых сообщалось, что моя мама в тюрьме за убийство, так я еще узнала, что человек, в убийстве которого обвиняют маму, — это Джеймисон Андерс, сын Линн, родившийся еще до того, как она вышла замуж за моего отца. Мне интересно, как моя бабушка Стефи ничего об этом не знала? Однако я еще не набралась смелости спросить ее, опасаясь, что она могла скрывать правду от меня все это время. А, если она на самом деле не знает об этом, я боюсь сказать ей.
В то время как Кай пытался убедить меня, что я не должна ничему верить, пока мы не узнаем все факты, трудно не задумываться, является ли моя мама убийцей, если она совершила непростительную, ужасную вещь с сыном женщины, с которой у ее мужа был роман. И в глубине души, в самой темной, ненавидящей себя части моего сознания, я боюсь, что я такой же ужасный человек, что каждое едкое замечание, которое Линн и Ханна когда-либо говорили мне, является правдой. Может быть, я неудачница, чокнутая, позор для своего отца. Возможно, он действительно ненавидит меня. Возможно, я никому не нужна.
Нет, перестань так думать! Перестань быть такой слабой!
Слезы жгут мне глаза. Я пытаюсь втянуть их обратно, но несколько из них все равно прорываются и капают на страницу, размазывая рисунок женщины, похожей на мою маму. Ну, по крайней мере, так она выглядела на единственной фотографии, которую я видела. Как она выглядит сейчас — загадка.
Потому что она в тюрьме.
За убийство.
У меня сжимается грудь, когда я прокручиваю детали, напечатанные на всех этих листовках. Ужасные подробности о том, в чем обвинили маму. И теперь об этом знает вся школа.
Не удивлюсь, если в понедельник все будут от меня шарахаться. Я боюсь вернуться в школу и узнать об этом. Если все так плохо, как предполагаю, я могу пойти по трусливому пути и перевестись из школы. Единственная проблема — объяснить, что происходит моей бабушке Стефи.
Хочу рассказать ей, но из-за всего происходящего в последнее время она измотана сильнее, чем обычно. Я беспокоюсь, что мои проблемы сказываются на ее здоровье, и не знаю, стоит ли добавлять больше стресса.
Я пыталась позвонить Индиго, чтобы поговорить с ней обо всем, но после того, как ее отца застукали за очередным романом, ей пришлось вернуться домой, чтобы проведать маму. Она не отвечает на звонки и сообщения, и у меня плохое предчувствие, что что-то не так. Однако бабушка Стефи настаивает, что все в порядке и что мне нужно успокоиться.
Это довольно сложно, когда синяя машина появляется везде, куда бы я ни пошла, заставляя меня нервничать. Плюс, есть неизвестный номер, с которого пришло сообщение за несколько минут до того, как я нашла листовки по всей школе. «Игра началась» говорилось в сообщении.
В какую игру они играют? Были ли листовки единственной частью игры, или впереди еще что-то? Связаны ли неизвестный номер и машина? Почему кто-то решительно настроен разрушить мою жизнь? И почему мне кажется, что за мной все время наблюдают?
Так много вопросов без ответов.
Я чувствую себя такой потерянной.
Вытирая глаза тыльной стороной ладони, я осмеливаюсь взглянуть в окно. Паранойя начинается, когда осматриваю парковку, а затем улицу. Сейчас раннее субботнее утро, дорога пуста, на парковке тихо, на газоне никого. Но эта тишина тревожит, как напряженный момент в фильме ужасов прямо перед нападением убийцы.
Убийцы, которым могла бы быть моя мама.
Мои глаза снова наполняются слезами. У меня щемит сердце. Мое тело болит. Я разваливаюсь на части.
Нет! Перестань думать об этом, Иза! Просто остановись!
Шмыгая носом, я переворачиваю страницу своего альбома и работаю над другим наброском, не связанным с моей мамой, который вызывает столько же эмоций и сумятицы.
Кай, Кай, Кай. Его имя начертано вверху страницы прямо над его портретом с чрезмерно большой головой — Эгомен, имя супергероя, которое я ему дала.
Кай Мейерс все это время был рядом и быстро стал одним из моих самых близких друзей. Я просто хотела бы знать, чувствует ли он то же самое ко мне. У меня никогда раньше не было близкого друга, за исключением, может быть, Индиго, так что я новичок в том, чтобы определить, считает ли кто-то тебя достойным половины сердца. Иногда я сомневаюсь, что мы с Каем вообще друзья, особенно после инцидента с поцелуями в шею, который между нами произошел. Кай, возможно, валял дурака и был в игривом настроении. Он часто так делает, например, когда он пьяный поцеловал меня, а потом сказал, что в этом нет ничего особенного, что он пьяный целует почти всех.
Я бы солгала, но на воре и шапка горит, если бы сказала, что хочу быть просто друзьями с Каем. Он начинает мне нравиться, как чертова гора мороженого, наверное, слишком сильно, учитывая, что я понятия не имею, взаимны ли мои чувства. Я бы не винила его, если бы он не испытывал те же эмоции точно так же, как я бы не винила его, если бы он не влезал в мои неурядицы.
В моей жизни сейчас так много всего, а у него свои проблемы. И все же он, кажется, полон решимости быть моим закадычным другом.
Не знаю, что бы я без него делала, думаю про себя, выводя его имя на бумаге. Я действительно не знаю.
Еще через полчаса рисования откладываю карандаш, чтобы стряхнуть онемение в руке. Сейчас восемь часов утра, и я уже несколько часов бодрствую, после жуткого сна, во время которого застряла в кошмаре с синей машиной, преследующей меня по длинной узкой дороге, в пространстве полном листовок. Когда проснулась, я была беспокойна и взволнована, и раздумывала, не пойти ли в гостиную и не разбудить ли Кая. Но он был так решительно настроен взломать код на этой флешке, что я всерьез обеспокоена тем, что он пренебрегает своим сном.