О Чародее же толком никто не знал, ни кто он, ни откуда пришел. Даже свою голову он заматывал в белую тряпицу и поверх надевал деревянную маску с двумя перевернутыми ртами на щеках. Говорили, что из тени он создавал трехглавых демонов, а из крови более мерзких чудовищ, имени которым не было. Да и разговаривал Чародей редко, шепотом, подолгу растягивая слова, в основном произнося то, что по его телу ползают ящеры. Ги его опасался, но хватало колдовства и умения метко стрелять из лука, чтобы держать такого подле себя.
С Имином они прошли через многое. Когда-то пекарь, старик мелочный, похотливый и очень уж влюбчивый, но на язык подвешен. Укрывал мальчонку на кухне, кормил чем и когда приходилось, иногда отдавал свое тряпье, а потом щербатый паренек вырос и придумал себе полублагородное происхождение. В отличие от Тощего и Чародея в восстании от Имина толку было, как от кошки, он не мог крепко держать даже толстую палку. Но опыт и благодарность сделали его ближайшим сподвижником, иногда Ги думал о нем и, как о друге.
Как только они прошли последние ступени витой лестницы, женский крик прошелся по желтым стенам, его люди заметно ускорили шаг, кто-то пустился в бег, поэтому Ги пришлось приложить немало усилий, чтобы все еще держаться впереди.
Через несколько поворотов и опрокинутых горящих подсвечников перед глазами лежало туловище молодой раздетой девушки, покрытое густо-синими и черными синяками. На ее ногах сидел Чародей, небрежно срезая с них пальцы и, что-то нашептывая. Подойдя ближе можно было расслышать что:
– Ящерке отруби-и-или хвостик, обруби-и-или лапки, а ящерке отруби-и-или хвостик...
– Где твои жрецы и пьяницы? – Ги осмотрелся по сторонам, уже привыкнув к жестоким причудам колдуна, встречая их, почти что с безразличием.
Чародей оторвался от дела, повернулся к своему вождю и склонил голову набок, – Охотятся на людоедов, – Вырезанные на маске рты растянулись в улыбке. Он потянулся за небольшим ножиком, лежавшим на полу, чтобы отрезать последний оставшийся палец. Ги на этот нож наступил, его губа поползла вверх, сомкнулась массивная челюсть, под кожей полезли желваки, – Где они?
– Над нами, вероятно, – нож под стопой, описав круг, резко встал вертикально и пронзил бы ее насквозь, будь дол немногим длиннее. Чародей тут же схватился за навершие и с силой выдернул клинок, на каменные плиты брызнула кровь, – Берегите ноги, вождь, – рты глухо засмеялись, открывая беззубые пасти.
В глазах потемнело, боль прошлась по телу и ударила в голову тошнотой, Ги прокусил щеку, чтобы не закричать. Ему нельзя терять лица. Не сейчас.
Он вытер стопу длинной штаниной и присел на корточки, чтобы лица его и чаровника сравнялись. Сердито сдвинув рыжие брови он прошипел:
– Впредь никогда не колдуй на мне. Сегодня я стану твоим царем.
– Половиной царя, если продолжите ступать на острие. – Чародей показательно срезал последний палец с чужих посеревших ног. Теперь они стали похожи на два кожаных весла.
– Лесные жрецы подвесили здешнего пастыря, гары рыщут в
поисках Кевина Людоеда, – колдун пожал плечами и размял кисти рук.
– Они разбежались? – Ги всерьез ужаснулся, глаза его опасливо забегали.
Чародей лениво поднялся с безжизненного тела, отвернулся и собрался пойти прочь, как на его шее сомкнулись широкие пальцы. Ги с силой вжал колдуна в стену, его позвонок, ударившись, хрустнул и оброс ежовыми иглами, на тряпице проявились бурые пятна. Кровь за кровь.
– В..вождь, мой сильный.. вождь, - Чародей хрипел, и по его шее потекла красная капля, - Я найду, я с..соберу заново.. а тех, кто не пойдет я… в..вождь..
– Верно, я – твой вождь, ведун, – Ги выплюнул свои слова и отпустил его. Колдун сполз по стене и заправил костяные иглы обратно в спину. Стоя над магом было слышно насколько громко тот дышал.
Бесшумная до этого толпа задвигалась и зашелестела. Их царя боялся даже иноземный чернокнижник.
Несколько мгновений прошло перед тем, как Чародей откашлялся и с трудом начал подниматься, голову он держал опущенной.
– Откуда у тебя женщина? – Ги пнул ее труп по плечу и поднял замотанную голову чаровника за подбородок, – В глаза смотри.
– Она бежала из крипты с окостенелым младенцем на руках, – тонкая кисть Чародея дрожа потянулась к массивным пальцам, которые с подбородка снова сползали на шею.
– А потом? – голос Ги стал похож на рычание койота.
– Ящерке отрубили лапки, – рты на маске несколько раз перевернулись и щелкнули невидимыми зубами. Колдун слабо ударил чужую руку в попытке ее отбросить. Ногти с новой силой впились в его в кожу.
– Как бы ваши люди без вожака друг друга не перебили, – Чародею болью отдавалось каждое слово, – Или не угорели заживо.
– Угорели? – Ги вскинул медную бровь.
– Ветер усилился.