— Я здесь — повторил он, не зная, что еще можно сказать, — обними меня, женщина.
Неловкое объятие, которое последовало, мало исправило ситуацию. Он только открыл рот, чтобы изречь какую-нибудь душевную шутку, когда Бриенна ухватила его за руку и почти силой уволокла за собой. Смешок Бронна в спину заставил Джейме сжать зубы.
Этот должок я припомню. Потом.
Немного ныло в груди — кашель то отступал, то возвращался, и все чаще длился едва не по полчаса. Чертов холодный север.
В комнате, которую выделила леди Санса своей новоприобретенной подруге, было душно, но тепло.
— Бриенна, — ее прямая, как межевая палка, спина была всем, что он увидел, стоило ей отпустить его руку, — ответь мне, с тобой все хорошо? Ты странная.
— Да, сир. Милорд.
— Бриенна.
— Я… все хорошо. Джейме.
Вошедший Пейн обратно удалялся вдоль стенки, словно опасаясь быть замеченным. Джейме окликнул его, сам подивившись властности своего голоса, так напомнившего вдруг голос отца.
— Принеси вина миледи, Под.
— Э-э…
— Принеси милорду, — глухо подала голос Бриенна, — мне не нужно.
Джейме схватил ее и с силой повернул к себе, стоило только Пейну выйти. Бриенна, не глядя на него, неловко задрала рубашку, замерла так.
— Помочь раздеться? Это с моей-то ловкостью? — он поднял деревянный протез вверх.
Ее губы задрожали.
— Женщина, прекрати меня пугать, — Джейме закашлялся, — что… ради всего… происходило тут? Тебя кто-то… — противный холодок ухнул вниз, ударил в солнечное сплетение, — кто-то… — он не хотел произносить слова «обидел».
Ее было не так-то просто по-настоящему обидеть. По крайней мере, до сих пор это удавалось только ему.
— Я буду ужасной матерью, — наконец-то она произнесла это.
Джейме не сразу понял, что она имеет в виду. Он напрочь забыл, что оставил Бриенну — как ему справедливо показалось — на начальных сроках беременности.
Тишина между ними была такой необычной, что у Джейме почти шумело в ушах.
Когда это бывало с Серсеей, ему казалось столь естественным прикасаться к ней, с интересом испытателя исследовать ее меняющееся тело. Им всегда было легко, потому что они никогда не разлучались, всегда представляли собой нечто цельное. Достаточно долго — до мучительного расставания во взрослом возрасте. О Серсее он знал все, но о любой другой женщине не знал ничего.
И как подступиться теперь к собственной жене, Джейме Ланнистер не знал.
— Ты здорова? — это все, что он догадался спросить. Она уверенно кивнула.
Растерянность все еще не отступала.
— А… когда… каков срок?
— Я не знаю.
— Ты не была у мейстера? Или повитухи?
— Я недавно узнала.
Джейме отсутствовал почти три месяца. Он фыркнул. Серсея тряслась над своим лунным циклом, как будто от одного лишнего или недостающего дня зависела жизнь всего Вестероса. Бриенна, судя по всему, просто однажды обнаружила растущий живот, который сложно было втиснуть в привычное облачение.
— Тебе смешно? — насупилась женщина, и Джейме постарался подавить слишком уж искрометное веселье на лице.
— Я подумал… подумал, что ты сослужила добрую службу родителям отвязных девиц Семи Королевств, — он постарался смягчить свой тон, — подумать только, что они станут говорить своим дурно воспитанным дочерям. «Она сражалась храбро и честно и была лучшим воином, но потом вспомнила, кем рождена и ступила на тропу семейной добродетели». Достойный образец для подражания.
— А что же теперь делать, Джейме?
И, словно ее глупейший вопрос открыл какую-то тайную дверь между ними — они шагнули друг к другу в объятия.
— Я скучал, женщина. Я так страшно скучал.
Он боялся, что не сможет просто отпустить ее, словно прикосновения к ней мистическим образом питали его силы, но когда отпустил — поспешил сесть на кровать. В груди по-прежнему кололо.
— Ты ранен? — деловито осведомилась Бриенна, усаживаясь на пол и принимаясь стаскивать с него сапоги. Джейме задумался, было ли это среди тех вещей, которые ей полагалось делать как жене.
— Я замерз, устал, голоден, но нет, женщина, — я не ранен.
Он кашлянул. Короткий кашель потянул за собой другой, тот, который до сих пор удавалось подавить. Грудь страшно болела от него. Бриенна растерянно созерцала приступ, встав и прижимая к груди его сапог.
— Я в полном… порядке, — он, наконец, откашлялся и с облегчением вздохнул.
Но когда Джейме поднял глаза, то Бриенна была бледна как снег и смотрела на него широко распахнутыми глазами.
— Нет, сир Джейме, — тихо произнесла она, ставя его сапог к огню и выпрямляясь вновь, — ты не в порядке.
На светлом льне подола ее туники от его кашля рассыпались мелкие красные капельки крови.
*
Ему стало гораздо хуже за каких-то несколько дней. Словно кто-то специально дал ему шанс дотянуть до Винтерфелла, чтобы увидеть жену, узнать о наследнике, и он должен был быть счастлив хотя бы этой возможности, но уже не получалось.
Слишком болела голова; кашель, даже самый легкий, вызывал ужасную боль в затылке, ползущую вверх, почти лишающую зрения. Поэтому большую часть времени Джейме проводил, пялясь в потолок или просто закрыв глаза. Если бы можно было не дышать, что рождало новую боль в груди — и новый кашель.
Духота исчезла. Началась лихорадка. Джейме ненавидел лихорадку. Больше всего из-за того, что упускал детали происходящего вокруг, что делало мир немного менее реалистичным и рождало странные иллюзии. Голоса из освещенного дверного проема начинали казаться голосами родных и давно мертвых знакомых, а еще появлялось твердое убеждение, что каким-то образом на свое место вернулась его правая рука.
И это, наверное, было худшим из видений.
Он не сдавался, пока мог. В одно из светлых мгновений даже поймал Подрика над своей постелью. Паренек вытаращился на него, словно на ожившего мертвеца, что лишний раз напомнило Джейме, как печально обстоят дела.
В этот раз, кажется, это конец.
— Убери… леди Ланнистер, — хриплый свист сопровождал каждое слово, но он подтянул Подрика ближе, — отсюда подальше. Я заразен, а она носит дитя. Уведи ее.
— Я знаю, сир. Но она не уходит.
— Раздери тебя… найди, кто… най…ди…
Следующий раз, когда он пришел в себя, в комнатушке было тесно. Казалось, прошла минута или две, но все изменилось. Бриенна убежденным голосом доказывала мейстеру Тарли, что имеет полное право находиться рядом с Джейме Ланнистером, будь даже он болен чумой, и тот под ее напором готов был послушаться, но Подрик возразил — и Джейме благословил его так вовремя развязавшийся язык. «Сир-миледи в положении, это может быть опасно».
В мгновение ока все изменилось, и Бриенна, Тартская Дева, обратилась в леди Ланнистер, слегка не в себе от грядущей потери супруга.