— Так кто же спас в урочище трех людей из Восьмой армии? — снова закричал Душегуб. — Кто? Быстрее отвечайте! Кто скажет — получит награду! А всех, кто будет молчать, расстреляем!
Но в толпе царило мертвое молчание.
— Если ты не скажешь правду, старый негодяй, то я прикажу тебя выбросить на съедение собакам! — набросился на Тянь-и Чжао Лю.
«Если уж мне суждено умереть, то пусть! — думал лежащий на земле Тянь-и. — Останется наследник наш, и он когда-нибудь отомстит за всех!» И, стиснув зубы, он решил больше не произносить ни звука, что бы с ним ни делали.
Душегуб, чувствуя, что от крестьян ничего добиться нельзя, совсем рассвирепел. Он вытащил из толпы Ли Гуй-юаня, отца Да-бао, и, подтолкнув его к Тянь-и, закричал:
— Говори ты! Кто в урочище спас трех людей из Восьмой армии? Где прячется Сяо-ма?
Да-бао, увидев, что схватили его отца, похолодел от страха.
— Не знаю! — прямо смотря перед собой, со злостью ответил Ли Гуй-юань.
Душегуб махнул рукой, и подбежавший полицейский тут же тесаком распорол живот Ли Гуй-юаня. Тот закричал и повалился в лужу крови.
При виде такого зверства многие женщины заголосили. Да-бао рванулся вперед и бросился к Душегубу, но полицейские отшвырнули его обратно в толпу.
— Если ты не признаешься, — снова подошел к Тянь-и Душегуб, — то с тобой сделаем то же, что с Ли Гуй-юанем!
Тянь-и лежал с закрытыми глазами и ничего не отвечал. Тогда Чжао Лю сделал знак полицейскому и тот отпустил собаку. Огромный пес, злобно рыча, набросился на Тянь-и и вцепился в него зубами… Тянь-и вскрикнул и потерял сознание.
Тем временем японский офицер, видя, что Душегуб не может ничего выяснить, пошел по рядам и, выбрав более двадцати человек, в том числе и Да-бао, отправил их с конвоем в расположение японской части. Душегуб приказал убрать Тянь-и. Подошедший Чжао Лю посмотрел на него и буркнул:
— Уже не выживет!
Полицейские обошли всю деревню, забрали деньги, одежду, увели весь скот, а деревню подожгли. Только после этого и солдаты и полицейские вернулись в город.
Видя, что дьяволы ушли, крестьяне начали тушить огонь, спасать раненых. Дядюшка Го У и Сяо-ню подошли к телу Ли Гуй-юаня — он уже похолодел. Они сели около трупа и заплакали. Тетушка Чжао и Мин-эр начали приводить в чувство Тянь-и. Люди спасали утварь, укладывали раненых на створки дверей; вскоре образовалась большая толпа крестьян, которая с рыданиями и проклятьями двинулась в сторону урочища.
Сяо-ма на эту ночь устроился в камышах, но из-за дождя никак не мог уснуть. Услышав беспорядочные выстрелы и лай собак, он вскочил на ноги. Поняв, что в деревне карательная экспедиция, он сел в лодку и отплыл подальше от берега. Глядя на пламя пожара и слушая громкие крики крестьян, Сяо-ма рассвирепел и хотел было рвануться в деревню на помощь землякам, но понял, что это бессмысленно. Он очень беспокоился о своем дяде и о тетушке Чжао с дочерью. Так прошли ночь и утро следующего дня. Вдруг он увидел, как из деревни вышла большая группа людей и с криками направилась к урочищу. Некоторые из них что-то несли.
Сяо-ма решил пока не обнаруживать себя и на лодке стал удаляться на середину реки. Неожиданно он увидел тетушку Чжао и Мин-эр с домашней утварью в руках, а за ними на створке двери дядюшка Го У и Сяо-ню несли какого-то человека. Сяо-ма никак не мог разглядеть, кого они несут. Послышался голос Сяо-ню.
— Сяо-ма! Сяо-ма! Они убили твоего дядю!
Эти слова поразили Сяо-ма, словно удар грома, он погнал лодку к берегу. Тянь-и лежал на створке двери. Он был весь в крови и без сознания, но все же остатки жизни еще теплились в его теле. Стоявшие вокруг люди плакали. Дождь перестал, но небо все еще было затянуто серыми тучами. С востока ветер приносил дым и запах гари, а к западу простиралась волнующаяся водная гладь.
Пламя ненависти уже выжгло слезы Сяо-ма. Он посмотрел на лежащего при смерти дядю, вскочил в лодку, достал спрятанные там тесак и гранату, выскочил на берег и рванулся в сторону города. Но его остановил дядюшка Го У:
— Куда ты бежишь, опомнись! Зачем зря лезть на верную смерть? Тебя же сразу схватят!
— Если я не убью Душегуба и Чжао Лю, — кричал Сяо-ма, — то я не сын своих родителей!
Когда Сяо-ма узнал, что отец Да-бао убит, а самого Да-бао схватили японцы, он еще больше вознегодовал. Он твердо решил уйти в Восьмую армию, однако неизвестно было, куда она отступила после тяжелых боев с японскими карательными отрядами. К счастью для Тянь-и, односельчане нашли припрятанные ими раньше деньги и пригласили к нему врача из деревни Юйтяньчжуан. Он обработал рану Тянь-и, забинтовал ее и дал ему лекарство. После этого Тянь-и пришел в себя.