Мы кропотливо и по крупицам собирали сведения о реке. Карты — картами, однако местные охотники и старожилы могли осветить нам долину детальнее и точнее карт. И вот что мы узнали из бесед. Все уральцы, ходившие по Юрюзани, утверждают в один голос: вдоль реки змеится пешеходная тропа, выбитая поколеньями бурлаков…
— Бурлаков? — удивился Белицкий.
— Да, волок плотов и барок. Далее. Старожилы утверждают, что грунт дна везде крепкий, глубина около берега не превышает половины аршина, и на крайний случай артиллерия может проехать по дну.
— Хорошо. Дивизия пойдет по Юрюзани, — произнес Эйхе, хмурясь и покусывая тонкие губы. — Однако я настаиваю на следующем. Дайте проводников и радиостанцию. Наши вожатые должны знать Юрюзань собственными ногами, а не из учебников географии. Реввоенсовет обязан взять на себя ответственность за боеприпасы и продовольствие для полков рейда. Мы отрываемся от армейских баз и сами себя в глуши ничем обеспечить не сумеем. В ущельях реки, как известно, нет ни промежуточных баз снабжения, ни санитарных, ни этапных пунктов.
Начдив помолчал, потер усы, погрыз холодную трубку.
— Мы выйдем на возвышенность, пожалуй, в районе Ахунова и Насибаша — и я хотел бы знать: где противник и сколько его?
— Хорошо, товарищ Эйхе, — кивнул командарм, — главные ваши просьбы разумны, и мы выполним их. Кое-что уже сделано: патроны, снаряды, продовольствие получите нынче вечером. Что же касается проводников, то в полках — сотни уральцев, в том числе уроженцев тех мест, по каким течет Юрюзань. Поищите — и вы найдете людей, знающих глухую, западную часть реки.
Тухачевский повернулся к Белицкому.
— А что скажете вы, Марк Семенович?
Наштадив бросил взгляд на карту командарма, в средней части которой желтело изображение Каратау, сказал:
— Сама по себе идея проникнуть в тыл неприятеля через «черный ход» не вызывает, конечно, возражений. Напротив, рейд сулит выгоды, которые сейчас трудно поддаются учету. Значит, обсуждать следует не замысел, а способы его претворения в жизнь.
По Юрюзани пойдет колонна длиной в двадцать верст. Она отправится в глушь каньона без походного охранения и специальных инженерных частей. Это немалый риск, все надо продумать до мелочей, и я хотел бы знать, сколько нам надо на подготовку?
Выслушав ответ Тухачевского, Белицкий усмехнулся и покачал головой.
— Немного, особенно если иметь в виду, что это, может, единственная в своем роде операция гражданской войны.
— Позвольте вас в этом случае, — заговорил командарм, — подкрепить рядом соображений в пользу плана. Рассмотрим прежде всего положение белых. Еще и еще раз оценим их позиции.
Итак, о чем говорят факты? На важнейшем, кратчайшем и опаснейшем для Колчака направлении — Бирском тракте на Златоуст — поставлен самый слабый в Западной армии Уральский корпус. Напротив, сильнейшее соединение адмирала — Уфимский корпус — выведен в глубокий резерв и пребывает в пяти переходах от линии боя. Именно в глубине Уфимской возвышенности расквартированы и пополняются 4-я и 12-я пехотные дивизии и печально известная Ижевская бригада генерала Молчанова.
Чем же заняты главные силы Западной армии? Да ничем. Корпус Каппеля и 8-я Камская дивизия из Уфимского корпуса бездействуют близ реки Уфы, и это позволило нам снять оттуда две наши дивизии и заменить их всего лишь двумя бригадами — стрелковой и конной.
План Колчака виден невооруженным глазом. Это план обороны. Значит, адмирал заранее отдает инициативу в наши руки. Он, вне сомнения, видит свою задачу в том, чтобы задержать нас у хребта, пользуясь выгодами горных кряжей и дефиле. Выполняя намерение, белый главнокомандующий постарается укрепить Уфимский корпус, подождать резервы из глубоких сибирских тылов, а там уж действовать в зависимости от обстановки.
Подчеркиваю еще раз: это план обороны. Более того — план п а с с и в н о й обороны.
Но, может быть, я благодушно настроен? Нет, группировка белых войск не отвечает замыслу энергической защиты. Будь у Колчака такая концепция, он пытался бы возможно большие силы держать у линии фронта, нащупать слабые места наступления (вы знаете: их немало) и атаковать нас, мешая перегруппироваться для решающего удара.
Но, даже обороняясь пассивно, Колчак делает несколько грубых ошибок. Раз уж решено обороняться, следовало оставить на линии фронта тонкий кордон, а основные силы вывести в резерв армии. Тогда, определив направление нашего главного удара, адмирал сумел бы его парировать силами упомянутого резерва. Вместо этого он разбросал войска, скучив их у Аша-Балаши и, вероятно, в районе Тастубы и Дувана… Нет, я не вижу в такой обороне ни ума, ни смысла.