Что он забыл? Он прошел всю сцену и вспомнил снаряд от .380.
Нашел его на кухне, вынес на улицу, прокатил Джину Калбу по пальцам и убедился, что тот оставил на картридже один хороший отпечаток правого большого пальца, как если бы Джин вставлял гильзу в магазин.
Отнес картридж обратно внутрь и бросил на пол.
У его матери была последняя идея. У Джина был домашний офис. . .
Они просмотрели Rolodex и нашли внутри Телефонный номер Канзас-Сити для Дэвиса. Он набрал номер, и женщина ответила: «Алло?»
«Меня зовут Карл. Мы просим жителей Канзас-Сити делать пожертвования Ассоциации правоохранительных органов штата Миссури, которая поддерживает сотрудников правоохранительных органов штата, округа и муниципалитета…
— Мы дали немного, — сказал женский голос.
«Наши записи этого не показывают, — сказал Синглтон. «Мы чувствуем наших сотрудников правоохранительных органов. . . ”
Он растянул разговор еще на десять секунд, пока все более разгневанная женщина не сказала: «Уходи», и телефон выключился. Была запись, что незадолго до исчезновения Калбов они звонили Шону Дэвису в Канзас-Сити.
Достаточно хорошо.
В гараже он взял лопату, и они забрались в грузовик Калба. У него было три часа до выхода на дежурство. Нужна еще одна таблетка.
Когда они отъехали от подъездной дорожки, он подумал: « Черт возьми, эти свиные отбивные были хороши». Потом подумал, Катина.
Марджери сказала: «Осторожнее с почтовым ящиком, тупица».
ОСТАЛЬНАЯ ЧАСТЬ вечера была прямо как в фильме ужасов. К тому времени, когда Синглтон вернулся домой, он так сильно болел, что едва мог дышать. Он снял пальто, снял флис под ним и обнаружил на рубашке трехдюймовое пятно крови. Он снял рубашку и окровавленную майку, коснулся пулевого ранения и вздрогнул. Струп над дырой раскололся, и когда он дотронулся до него, боль пронзила его грудную клетку и пронзила почти до позвоночника. Такими темпами его рука скоро станет бесполезной.
Он начал рыдать, глядя на себя в ванной. зеркало. Катина. Что с Катиной? Была ли она на небесах? Она смотрела на него сверху вниз, зная, что он сделал?
Он уперся обеими руками в раковину, наклонил голову и попытался заплакать, что-то большее, чем задыхающиеся рыдания. . . ничего не вышло. Через мгновение он взял себя в руки и снова начал смотреть на рану. Что-то должно было быть сделано.
Он осторожно манипулировал пальцами ушибленной кожи, сдавливая ее, как прыщик, борясь с болью. Кожа и жир не были особенно толстыми в месте входа, и он подумал — может быть, это ему показалось? — что он почувствовал шишку. Однако шишка не двигалась.
Причинить боль. Но он не мог помочь себе. Он подошел к комоду, достал швейный набор, достал иголку, на мгновение ополоснул ее горячей водой, а затем концом с проушиной прощупал пулевое отверстие. Зонд причинял боль, но не так сильно, как сдавливание раны. Затаив дыхание, он двигал иглой кругом, потом немного вниз, маневрировал, чувствовал, как будто отводит мышцу в сторону, — и ударил во что-то твердое.
Не чувствовал кости. Теперь он осторожно двигал иглой, оценивая характеристики шишки. Нашел грани. — Вот именно, — пробормотал он про себя. Он нашел то, что, по его мнению, было центром пули, и надавил на него. Небольшая боль, но шишка не двигалась. Он нашел его край, исследовал рядом с ним. Кровь теперь выходила более яркой, по-видимому, из свежепроколотых капилляров, и это затрудняло исследование, комок был более скользким. Но он нашел ее сбоку и толкнул концом иглы. Он не двигался. Он исследовал еще немного; теперь он вспотел от боли, но боль была еще терпимой.
Через минуту он вытащил иглу и посмотрел на нее. Пуля, подумал он, застряла в ребре — не прошла, а попала в него. Каждый раз, когда он дышал или сгибался, движение передавалось через его грудную клетку, откуда и возникали спазмы боли. Он подумал об этом на мгновение, затем натянул толстовку и вышел в гараж.
Если бы у него не было подходящей вещи, с которой можно было бы работать, он мог бы и не пытаться. Но в его ящике с инструментами была нужная вещь, или то, что казалось нужной вещью: пара крошечных плоскогубцев с тонкими губками, которые использовались для автомобильных электромонтажных работ.
Это будет больно, подумал он. Но если это сработало. . .
Он отнес их обратно в дом, принял две таблетки, натер плоскогубцы антибактериальным мылом, а потом, все еще не довольный их состоянием, бросил их в кастрюлю, залил водой и поставил на плиту. Он дал им покипеть некоторое время, затем остыл под водой, ожидая, пока таблетки приживутся. Он взглянул на часы: сорок пять минут до выхода на работу. Он мог это сделать.
Он сделал это, сидя за кухонным столом. Прощупал комок иглой, затем медленно вдавил плоскогубцы, пока не коснулся его. Боль была притуплена таблетками, но сейчас было так больно, как никогда. Его правая рука, рука с плоскогубцами, начала трястись, поэтому он закрепил плоскогубцы левой рукой и прислонился к столу, напрягая силы.
Затем правой рукой, уже твердой, он медленно раздвинул плоскогубцы, толкнул их вниз вдоль шишки — или, как ему казалось, вниз, его рука снова тряслась — и сжал. Боль пронзила его тело. «Может быть, у нас есть немного мяса», — подумал он. Сжатый . . . и имел это.
Медленно, но уверенно. Держал, тянул, тянул. . . съел немного мяса, но вдруг почувствовал, что шишка отделилась. Подержал, подержал, потянул. . .
И выдал. Он появился как маленькая серая личинка, скользкая от крови, слизняк 22-го калибра размером с половину горошины.